1356

Присутствующие дружно засмеялись. Люди всегда смеялись шуткам принца, и смеялись искренне, ибо Эдуард Вудсток, принц Уэльский, герцог Корнуэлла и Честера, господин Бог ведает скольких ещё земель был человеком прямым, весёлым и щедрым. Высокий и симпатичный, он покорял бы женские сердца даже не будучи наследником английского трона. Кроме английского, если верить стряпчим его отца, Эдуард являлся наследником трона французского, с чем, естественно, не мог примириться король Иоанн II Французский. Его несогласием, собственно, и было вызвано присутствие английских войск во Франции. Назло Иоанну II в личный герб принц добавил к трём английским золотым леопардам на красном две четверти французских королевских лилий в лазурном поле. По верху получившееся четверочастное изображение перечёркивала серебряная полоса — ламбель с тремя идущими к низу выступами — знак старшего сына и наследника. В бою, впрочем, принц чаще пользовался щитом с личной эмблемой — тремя белыми перьями на чёрном фоне.

Принц кисло оглядел прохудившийся небосклон:

— Проклятый дождь…

— Всё когда-нибудь кончается, сир.

Никак не реагируя на реплику, Эдуард перевёл взгляд вперёд, где между двух дубков, стерёгших, словно часовые, вход в шатёр, слабо виднелся сквозь пелену дождя город Тур. На неприступную твердыню он не тянул. С цитаделью, конечно, придётся повозиться — каменные стены, башни; зато бурж, средоточие городских богатств, защищал лишь ров и проломленный кое-где частокол. Закалённым годами войны бойцам принца эти укрепления — тьфу, если бы не чёртовы дожди. Из-за них Луара вышла из берегов, превратив окрестные поля в непроходимые болота.

— Проклятый дождь, — повторил принц, и небо ответило громовым ударом, столь близким и неожиданным, что все в палатке вздрогнули.

Вспышка молнии скрала на миг цвета. Громовой удар вновь сотряс барабанные перепонки. Дождь усилился, кипятя грязные лужи на грунте. Вода собиралась в ручейки, журча сбегавшие с холма, на котором стояла палатка.

— Иисусе… — пробормотал принц.

— Он вас не слышит, сир. У святого Мартина, вероятно, слух тоньше.

— Причём тут святой Мартин?

— Он — покровитель Тура, сир.

— Он утонул?

— Если мне не изменяет память, сир, мирно скончался в собственной постели.

— Наверняка, изменяет. Если он не утонул, с чего бы мошенник вознамерился утопить нас?

У подножия холма появился всадник. Попона лошади настолько промокла, что разобрать герб не представлялось возможным, а грива прилипла к изогнутой шее, сочась водой. Наездник в кольчуге и бацинете направил животное вверх по раскисшему пологому склону, крикнув:

— Его Величество здесь?[15]

— Здесь! — гаркнул в ответ Эдуард.

Из-за шума дождя им обоим приходилось орать.

— Не спешивайся! — запоздало разрешил принц, но всадник уже плюхнулся в слякоть и, помедлив, воспользовался дозволением на свой лад: вместо того, чтобы пасть на одно колено, просто поклонился:

— Я послан сообщить Вашему Величеству, что мы начинаем очередной штурм.

— Вы что, плыть туда собираетесь? — буркнул принц и махнул гонцу рукой, показывая, что вопрос риторический, — Скажи — я приеду.

Нырнув обратно в шатёр, он щёлкнул пальцами, подзывая слугу:

— Плащ! Шапку! Лошадь!

Молния, змеясь, ударила в руины церкви Сен-Лидуар, камни которой горожане использовали для починки стен цитадели.

— Сир, — обратился к принцу один из игроков, — вам же ехать необязательно.

— Идя на штурм, ребята должны видеть, что я с ними.

— Хотя бы доспехи наденьте, сир.

Принц поморщился, подняв руки, чтобы слуга смог привесить ему к поясу меч. Другой слуга принёс чёрный плащ.

— Не этот, — покачал головой Эдуард, — Красный дай. Тот, что с золотой бахромой.

— Полиняет ведь, сир.

— Пусть линяет. Я должен быть заметен. И шапку неси, ту, маленькую. Конь готов?

— Как всегда, сир.

— Который?

— Фудр, сир.

Принц улыбнулся:

— Имечко подходящее для такой погоды, да?

«Фудр» по-французски означало «молния», а принц в своём кругу разговаривал только по-французски, переходя на английский лишь для общения с простыми солдатами. Поёжившись, Эдуард вышел в дождь. Трава была мокрой, принц поскользнулся и удержался на ногах, успев вцепиться в грума.

— Помоги-ка мне в седло забраться, — приказал ему Эдуард.

Он уже промок насквозь. Взявшись за поводья, принц повернулся к слуге:

— Когда я вернусь, мне надо будет переодеться в сухое.

И пришпорил Фудра.

— Эй! — раздался сзади окрик.

Принц не остановился. Он скакал сквозь дождь, щурясь от заливающих глаза струй. Фудр шарахнулся от колеблемого ветром низковисящего дубового сука. Во вспышке молнии известковые откосы на противоположном берегу реки полыхнули ослепительно-белым, и пару секунд спустя донёсся громовой раскат.

— Вы — дубина, сир! — принца догнал один из приближённых.

— Промокшая до последней щепки дубина! — со смехом уточнил Эдуард..

— Мы не можем идти на штурм в такое ненастье!

— Надеюсь, враг думает так же!