16 лѣтъ въ Сибири

Утромъ слѣдующаго дня мы прибыли въ Нижній. Здѣсь намъ нужно было пересѣсть на арестантскую баржу, буксируемую пароходомъ, чтобы по р. р. Волгѣ и Камѣ плыть до г. Перьми. Насъ помѣстили въ двухъ каютахъ, мужчинъ отдѣльно отъ женщинъ, но въ общемъ нашемъ распоряженіи была палуба, покрытая желѣзной сѣткой. Пищу мы готовили сами изъ покупаемой по-пути провизіи. На водѣ намъ предстояло пробыть нѣсколько дней, и это обстоятельство, послѣ продолжительнаго тюремнаго заключенія, доставляло намъ большое наслажденіе. Особенно хорошо бывало при солнечныхъ закатахъ. Все наша публика собиралась тогда на палубѣ, и отличный хоръ нашъ затягивалъ любимыя пѣсни. Сидишь гдѣ-нибудь въ сторонѣ, у борта, прислонившись головой къ сѣткѣ и, слушая знакомые, преимущественно грустные мотивы, смотришь на гладкую поверхность широкой рѣки. Движеніе баржи не производило ни малѣйшаго шума — словно она неподвижно стояла на одномъ мѣстѣ. (Появлявшіяся, съ наступленіемъ вечера, звѣзды, пріобрѣтали какой-то особенно яркій цвѣтъ, отражаясь въ водѣ. Все кругомъ — рѣка, звѣздное небо и пѣніе невольно переносили меня на другую, также великую рѣку, — на широкій Днѣпръ, на берегахъ котораго я провелъ дѣтство и юность.

Въ Перьми мы вновь размѣстились въ двухъ вагонахъ, чтобы по желѣзной дорогѣ проѣхать въ Екатеринбургъ.

Теперь, съ проведеніемъ сибирской желѣзной дороги, перевозка арестантовъ совершается очень просто; въ описываемое же мною время это былъ очень длинный и сложный процессъ. Переночевавъ въ Екатеринбургской тюрьмѣ, мы утромъ должны были отправиться до перваго сибирскаго города — Тюменя на тройкахъ. На каждой телѣгѣ полагалось помѣститься четыремъ политическимъ съ двумя конвойными солдатами, слѣдовательно, вмѣстѣ съ ямщикомъ по семи человѣкъ. Нѣкоторые изъ нашей партіи нашли такое количество людей слишкомъ большимъ и стали требовать, чтобы увеличили число телѣгъ. Сопровождавшій насъ конвойный офицеръ заявилъ, что онъ не можетъ этого сдѣлать. Находя очень неудобнымъ и утомительнымъ трое сутокъ ѣхать при такомъ числѣ сѣдоковъ, протестанты наотрѣзъ отказались добровольно садиться въ телѣги. Время, между тѣмъ, шло, а наша партія не трогалась съ мѣста. Большинству изъ насъ этотъ вопросъ не казался столь важнымъ, чтобы изъ-за него стоило вызывать, быть можетъ, крупное столкновеніе, если бы офицеръ отдалъ солдатамъ приказаніе усаживать насъ насильно.

— Не имѣетъ смысла изъ-за этого вызывать исторію! — стали раздаваться голоса, но невозможно было убѣдить въ этомъ болѣе пылкихъ. Тогда кому-то пришла мысль сдѣлать пробу, насколько стѣснительно размѣститься въ телѣгахъ по шести человѣкъ. Явилось нѣсколько охотниковъ, которые, усѣвшись въ телѣгѣ, нашли, что вполнѣ возможно ѣхать въ требуемомъ офицеромъ количествѣ людей. Ихъ примѣру послѣдовали другіе; протестанты поневолѣ подчинились большинству, хотя не безъ выраженія своего неудовольствія, и столкновеніе было, такимъ образомъ, устранено.

Еще когда мы ѣхали по Волгѣ и Камѣ, уже опредѣлились группы для ѣзды на тройкахъ. При этомъ кто-то предложилъ предоставить нашимъ женщинамъ право выбора кавалеровъ. Многіе изъ мужчинъ охотно приняли это предложеніе; но нашлось и нѣсколько «противниковъ женскаго пола», вовсе нежелавшихъ ѣхать въ обществѣ дамъ. Эти «женоненавистники» состояли преимущественно изъ наиболѣе юной молодежи.

За Ураломъ весна только начиналась тогда; деревья едва покрывались листвой; въ воздухѣ чувствовалась особенная легкость. Въ давно описанной ѣздѣ на тройкахъ для насъ быао много привлекательнаго. Вытянувшись гуськомъ на большомъ пространствѣ, тройки наши быстро мчались впередъ. Съ гиканьемъ и свистомъ ямщики погоняли лошадей, заставляя ихъ нестись вскачь. Шутки, смѣхъ и пѣсни раздавались съ нѣкоторыхъ телѣгъ; но далеко не у всѣхъ, приближавшихся къ Сибири, было весело на душѣ.

Въ одинъ изъ первыхъ дней ѣзды на тройкахъ, не доѣзжая до мѣста перепряжки, ѣхавшіе впереди вдругъ остановились у какого-то столба. Всѣ стали вылѣзать изъ телѣгъ. Оказалось, что то былъ знаменитый столбъ, на одной сторонѣ котораго имѣется надпись «Европа», а на другой «Азія». Пятнадцать мѣсяцевъ прошло тогда, со времени моего ареста. — «Сколько же лѣтъ предстоитъ мнѣ провести въ Сибири?» — естественно являлся у меня вопросъ, когда я, вмѣстѣ съ другими, стоялъ у этого пограничнаго знака.

* * *