1600 лет под водой

Тем временем моя камера наотрез отказывалась работать. Мы были на двадцатиметровой глубине, а поскольку я поставил короткую выдержку, нечего было и думать о том, чтобы снимать при таком освещении. Я указал наверх, Бастиан кивнул, и мы всплыли.

Как только освещение стало лучше, я сделал желанный снимок и поплыл к кораблю. Бастиан последовал за мной. Ему предстоял полный курс лечения дезинфектантом и липким пластырем. Вообще, многочисленные шрамы, раны, порезы и царапины всегда составляют неотъемлемый результат подводного плавания. Они заживают долго: дней семь — десять. Морская вода жжет раны, и если их не лечить, то они причиняют ощутимую боль, когда входишь в воду.

Появился Ли. Он тоже выследил большого рака и даже схватил его за усы, но рак предпочел оставить ему усы и благополучно скрылся. Я. показал Ли нашу добычу, украшенную парой роскошных усов. Он посмотрел на меня почти с ненавистью.

— Я, пожалуй нырну, взгляну на эту развалину! — деревянно-безразличным тоном сказала Барбара.

— И я!

— И я!

— И я!

На удивление оперативно натянув акваланги, мы устремились вниз, полагая, что скованный шоком рак Ли все еще там. Но боже мой, как мы были наивны. Этот пройдоха исчез. Мы вернулись к затонувшему кораблю ни с чем.

По меньшей мере двести ядер, весом в три-четыре килограмма каждое, лежали аккуратной кучкой, едва возвышаясь над поверхностью песка и ила. Вокруг были в изобилии разбросаны снаряды странной формы, похожие на гантели. Как мы позже выяснили, это были ядра с горючей смесью, своего рода древние зажигательные бомбы. Горючий материал навертывался на перекладину меж двух скрепленных шаров. Другие ядра были полыми, — вероятно, горючая жидкость заливалась внутрь. Разбирать деревянные части корабля следовало с величайшей осторожностью, потому что каждый неловкий шаг вздымал облако мути. Несмотря на это, мы обнаружили в тот день несколько глиняных сосудов, стеклянную вазу, заступ, мушкет и несколько шомполов. Больше мы не могли здесь оставаться ни единого часа, чтобы успеть вернуться в Цав-тат до темноты. Пришлось прекратить погружения. На прощание я все же настиг безусого противника Ли в его гнезде, и через несколько минут два неудачника уже варились в кипящей воде, приобретая тот нежнорозовый цвет, который обещает столь много истинным любителям пива. В тот вечер Ли, Бел и я смаковали langoustes более или менее a la Parisienne, плод трехчасовых кулинарных усилий Бел.

По возвращении из Молуната возобновилась работа у подводных стен. Мы не ставили себе задачу откапывать каждую отдельную стену, что заняло бы еще лет пять. Нам хотелось знать лишь какова высота этих стен, а также по возможности разыскать стены, направленные с севера на юг. Все стены, которые мы видели до сих пор, простирались неизменно с запада на восток, с небольшими отклонениями. Работа подвигалась медленно, потому что серая глина у подножий стен обладала твердостью гранита. Чтобы долбить ее несколько часов подряд при буквально нулевой видимости, требовался незаурядный оптимизм.

— Что ты думаешь об этих камешках? — спросила однажды Барбара, поднявшись на палубу после очередной смены. Ханс внимательно осмотрел их.

— Да ведь это осколки мозаики! — вскричал он. — Где ты нашла их?

— Около маленькой стены в сотне метров к западу.

Мы отыскали эту стену и, порыскав вокруг, нашли еще несколько камешков. Но к сожалению, осколки мозаики были разбросаны по дну на довольно большой площади, и мы ограничились тем, что взяли лишь некоторые из них. Я хотел запустить насос, но, поразмыслив, решил, что он только разбросает оставшуюся мозаику на все четыре стороны.

А потом в нескольких метрах от этого места мы нашли первую стену, простиравшуюся с севера на юг. Даже нет, не собственно стену, а всего несколько плит под слоем грязи, но, несомненно, в поперечном направлении. Рядом с ними лежали десять больших мостовых плит. Другая наша группа исследовала дно неподалеку от того места, где мы выкопали свою самую первую пробную траншею. Они тоже нашли три стены, которые как будто бы составляли стены одного дома. Одна из них расположилась с востока на запад, зато две другие — с севера на юг. Чем больше ширился район исследований, тем яснее становилось, что вся эта площадь была когда-то тесно застроена зданиями, которые начинались сразу же за городскими воротами.

До сих пор мы так и не принимались за холмики грязи перед гостиницей «Эпидавр». Для того чтобы работать и здесь и в Чистой бухте, у нас решительно не хватило бы времени. Однажды мы все же прозондировали холмики со стальными прутьями в руках: слой грязи оказался по меньшей мере полуметровой толщины. После небольшой дискуссии было принято решение бросить все силы на обследование Чистой бухты. Кроме того, мы были исполнены решимости продолжать раскопки в бухте Тихой.