1600 лет под водой

Наша техника подъема была предельно проста: длинная веревка привязывалась одним концом к предмету, который предстояло поднять, а другой конец кто-нибудь из ныряльщиков (как правило, этим занималась Бел) подтаскивал как можно ближе к кораблю. В свое время мы купили несколько мешков из прорезиненной парусины, списанных министерством обороны. Во время войны в таких мешках сбрасывались на парашютах радиопередатчики. Для наших целей эти мешки подходили как нельзя лучше: они были ярко-желтого цвета и имели ременные ручки наподобие рюкзаков. Мешок привязывался за ручки к поднимаемому предмету. Потом один из ныряльщиков вынимал загубник и накачивал мешок снизу. Один такой мешок тянул надводный груз килограммов в двадцать пять — тридцать. Все искусство состояло в том, чтобы не перекачать его, иначе он всплывал слишком быстро. И поскольку подъемная сила воздушного пузыря возрастает с уменьшением глубины, поднимаемый предмет вылетает на поверхность, как ошалелая рыба — летяга. Потом мешок опрокидывается набок, выпустив весь воздух, а груз опускается на дно, да еще и мстительно стукает по дороге вниз зазевавшегося ныряльщика. В одно из таких погружений кто-то врезался головой в дно лодки, держа в руках солидных размеров амфору. Естественно, он проклял всех и вся и, полуослепленный, выпустил ее из рук. Но не успел он уйти и на полметра вглубь, как погружающаяся амфора нанесла ему второй чувствительный удар по голове своим тяжелым днищем. Однажды я держал в руках наполненный воздухом мешок, но веревка вдруг порвалась, и он вылетел из воды, как расшалившийся дельфин, повергнув в изумление случайного рыбака. Тот перекрестился и поспешил прочь…

— Сегодня мой день рождения, — провозгласил как-то Бастиан. Двадцатилетний здоровяк, устремленный навстречу всем радостям жизни, Бастиан первым натягивал акваланг и вечно был не прочь сотворить какую-нибудь безобидную шалость, например нечаянно уронить тяжелую рыбину через люк на голову очередного инспектора. Перед отъездом из Швеции он получил от отца подарок ко дню рождения — новенькое гарпунное ружье. В этот день мы планировали поработать на стенах, но ведь двадцать лет бывает лишь раз в жизни!

— Бастиан, сегодня поохотимся вволю, сынок. Но ты должен поймать рыбу побольше! — предупредил я. В глубоких водах у острова Мкран в двух милях от Цавтата водились огромные корбы и меру — традиционная добыча подводных охотников. К сожалению, и те и другие быстро исчезают из-за беспощадного истребления.

Бел была вне себя от радости. Еще бы, ведь последние дни мы охотились мало из-за нехватки времени, да и меню надо было как-то разнообразить. Другие, за исключением Ли и Бастиана, были новичками в подводной охоте и горели желанием встретиться со средиземноморскими дивами лицом к лицу. Когда мы проплывали у западного входа в Цавтатскую бухту, я заметил в воде тень большой акулы — без сомнения, той самой, о которой предупреждал нас Джонни. Она, верно, охотилась у входа в бухту. Я взял это место на заметку на случай дальнейших погружений. Хотя и считается, что акулы не нападают на людей, их поведение трудно предугадать. Я помню во всех подробностях рассказ об игривом ныряльщике, который ткнул проплывающего хищника гарпуном между ребер. В мгновение ока акула отсекла его левую ногу — будто языком слизнула.

Ли подготовил камеру, все столпились вокруг Бастиана: «Удачи тебе, Бастиан! Не осрамись, сынок! Ну, пошел!» Бастиан метнулся вниз, все остальные — за ним. Вода была кристально чистой, и мы видели, как в прозрачной глубине расплывались неясными пятнами их окрашенные в белое акваланги. Через пятнадцать минут на поверхности одна за другой показались головы, упругие фонтаны взмыли над водой, когда ныряльщики выплюнули загубники и взяли в рот шноркели. Если баллон опустошается или нужно беречь воздух, ныряльщик выпускает изо рта загубник акваланга, выхватывает шноркель, который обычно закреплен у него на талии, берет его в рот и выдувает из него воду. Теперь он может свободно дышать через трубку, плавая по поверхности.

— Где Бастиан? — спросил я.

— Сейчас всплывает, — ответил Ли. — Я снял его, когда он подстрелил необыкновенно большую рыбину.

И действительно, через несколько минут Бастиан вынырнул как раз под лестницей. Он был вне себя от возбуждения — на его гарпуне красовался большой меру, килограммов на пять. Конечно, это далеко не мировой рекорд, поскольку меру иногда доходят и до сорока килограммов, но как приз за мастерство и подарок ко дню рождения это совсем неплохо. Бастиан, однако, не угомонился, пока не снял свою рыбу во всевозможных ракурсах. Я подозреваю, что на некоторых фотографиях она была размером с хорошего слона. Однако корабельные правила неумолимы: кто загарпунил рыбу, тот ее и разделывает! И Бастиан, несмотря на день рождения, обязан был превратить своего меру в нечто съедобное. Потом мы передвинулись на новое место, и опять Бастиану поразительно везло.