18

– Вот, – я торопливо достаю распечатку из сумки, стараясь, чтобы в нашем разговоре не было больших пауз. – Я составил недавно, даже не задумываясь особо, будто на автопилоте. Когда-то была даже такая техника письма, люди писали целые автоматические романы, вот только их никто теперь не читает.

Лена пытается взять у меня бумагу, но я хочу прочитать это вслух. Мне кажется, что так будет больше смысла в словах, которые шли из сердца, а не из ума. Для таких слов нужна особая интонация искренности.

Я кашляю, изгоняя из горла вязкую мокроту, сажусь в полоборота так, чтобы солнце не отражалось от листа, титаново-белого, как свет, загорающийся в ксероксе. Мимо нас проходят две женщины бальзаковского возраста. Одна беременна, другая – катит летнюю открытую коляску-кабриолет.

– Там были беленькие, желтенькие и голубенькие, – говорит она. Продолжения диалога мы не слышим. Лена провожает взглядом беременную, наблюдая за ее утиной походкой. Лене уже давно пора родить, наши биологические часы не стоят на месте.

– Первый список называется «я люблю», – говорю я. – В смысле, I like.

– Тебе нравится?

– Да. То, что мне нравится. Или нравилось.

– Ну, читай.

– Я люблю утро, кошек и музыку, – начинаю я, но спохватываюсь и думаю, что каждый пункт надо выделять отдельно, они все что-то значат для меня. И я читаю свой список просто, как утреннюю перекличку, будто называя чьи-то имена:

кино

книги

автомобили

компьютеры

незнакомых людей

женщин

марихуану

молодость

орать на концертах

фильм «American Beauty»

загородные поездки

удивляться

молчать, когда хочу

пить вино с друзьями

смотреть старое кино с теми, кто прежде его не видел

делать вид, что мне все равно

отрицать

соглашаться

сидеть неподвижно и думать

думать

приходить вовремя

фотографии

девяностые

Интернет

принимать гостей

ходить в гости

надеяться

классические костюмы

модную одежду

лес

Новый год

шоколад

сгущенное молоко

драмы

уютное одиночество

много ходить пешком

быть хорошим

многое успевать в первой половине дня

думать о себе в третьем лице

большие птичьи стаи по вечерам над городом

елки высотой до неба и елочки ростом с ребенка

стричься в хороших парикмахерских

женскую инициативу

– Ну, как? – говорю я, понизив интонацию, давая понять, что перекличка закончена.

– Я так и думала, – говорит Лена. – А что ты не любишь?

– В смысле, I don’t like?

Я зачитываю второй список. Он немного короче первого, я же добродушный и покладистый человек, к чему мне хранить память об отринутом и неприятном.

поздно ложиться спать

работать по ночам

лежать в постели до полудня

есть много овощей

яблоки

книги о животных

собак

украиноязычные группы

разговоры о смысле жизни, психологии и философии

крепкий алкоголь

табак

чужие опоздания

туризм

незнакомых людей

мужчин

бытовую мудрость

поучения

американское кино

наивность

старость

кричать на людей

говорить, когда не хочу

домашних птиц

симпатизировать

классические костюмы

телевидение

жару

оливки

печень

драмы

бриться

делать то, чего от меня ждут

быть занятым по вечерам

жить в ожидании грядущего счастья

говорить, что скоро в моей жизни все изменится

напускать на себя чрезвычайно довольный вид

чужую уверенность

фанатизм

рисовать твердым карандашом по бумаге

пристальное внимание

флирт

автомобильные сигнализации

– Почти все, что нравится мне, – вдруг говорит Лена.

– И даже автомобильные сигнализации? – спрашиваю я. Но она грустно качает головой, не понимая шутки. Значит ли это, что разговор окончен? Теперь мы разойдемся: она – обретать свою цельность, а я – ворошить прошлое и думать об ошибках.

– Почти все, что нравится мне, – повторяет она. – Впиши еще в свой список, что ты любишь сознательно жить на каком-то мелодраматическом напряге.

Я ничего на это не отвечаю. По правде говоря, в наших отношениях всегда было такое неравенство. Чужие недостатки становились продолжением ее собственных достоинств. Ее недостатки становились следствием чужого эгоизма. То есть моего. Она осталась одна и говорит о том, что теперь обретает цельность. Именно это слово. Одиночество, борьба, гордость, жизнь – все это вновь стало иметь для нее смысл. Она выбрала свободу, она выбрала цельность.

– Зачем ты стараешься подловить меня? – говорю я, не выдерживая. – Зачем ты все время загоняешь меня в угол?

– А с чего ты взял, что у тебя есть выход?

Я чувствую, что теряю над собой контроль. Эти выяснения отношений совсем изматывают меня. Уровень сахара в моей крови стремительно падает, у меня дрожат руки от обиды и от слабости. Радуга над фонтаном мало-помалу исчезает, пока солнце опускается все ниже к земле.

– Нет, на самом деле ты ничего не понял, – вдруг говорит она. – Ты так и не развил в себе интуицию потери. Ты по-прежнему думаешь, что твоя жизнь с каждым годом будет все богаче и интересней. Похоже, именно это ощущение лежит у тебя в основе всего. Возможно, именно оно не позволило тебе удержать меня!

Она поднимается со скамейки, волнуясь всем своим спелым телом. Я вспоминаю о ее линзах, о ее новых зеленых глазах.

– У тебя уже есть кто-то?! – неожиданно для самого себя кричу ей вслед. – Тебе так просто от меня уйти, потому что у тебя уже есть другая жизнь, а у меня еще нет?