19-ое 812-й год

За школой веселее. Там друга дразнят. Он, видите ли, жирный. К чему это? Не ясно? Апокрис вступится, влетит в драку и будет кого избить. Все знают, что сейчас неадекватный парнишка придет и начнет вступаться за друга… Расчет лишь на это и только. Жертва, что трепыхается и готова дать отпор, куда интереснее!

– Оставь, – встал Апокрис у угла, без эмоций смотрит на развлечение. – Ты меня ждал? Твой папка, как и мой… Алкаш.

– Апокрис! – разведя руки в стороны и отпустив жертву, задира ступил на встречу своему страху. – А я всё думаю – когда явишься?

Вирал. Его мальчик считал другом, хоть дружба эта… Побои, издевательства и истаптывание вещей в корзине для мусора. Просто семьи одинаковы. Сейчас задира движется к своей отдушине, с добрыми и полными боли глазами, надеется утешить себя.

– Ударь меня, – говорит Апокрис.

Кулак влетел в подбородок, вылетел последний молочный зуб. Мальчик стоит, не обращая внимания. Второй раз всё туда же… Они похожи. Один сильнее, другой смиреннее.

В солнечное сплетение устремились костяшки озлобленного ребенка. Воздух покинул легкие, но плевать – хоть задохнуться на радость бедному, столь же истерзанному существу!

– Чего? Не ответишь?

– А хочешь? – хрипя, по щекам уже катятся слезы, безразлично ответил мальчик.

– Ну, давай!

– Если что… извини…

Апокрис замахнулся, разом лишил “друга” сознания. Не стоило так… Хулиган, так называемый, мог радоваться, что кого-то избил! Что сильнее, что чего-то стоит! А теперь лежит в грязной луже. Зачем? Ну зачем ты попросил?!

Накинулись дружки. Били в подколенный сгиб, висли на шее, лупили по виску. Что с них проку? Тот, кому действительно требовалось превосходство, лежит носом в земле. Ни помочь, ни утешить…

От осознания своей жестокости, Апокрис прослезился. Дыхание перехватило, луч самотерзаний ударил по мозгам.

Быстро сорвав “дружков” с плеч, разметав парой оплеух по сторонам, мальчик побежал домой. Заплаканный, в слезах… Он ненавидел себя за то, что лишил хулигана отрады. Ненавидел за то, что сделал больно тем прихлебалам. Разве он такой? Разве так жесток? Они ничего плохого не сделали, лишь вымещали боль на слабых! Это же закон бытия… Слабые захлебнутся в крови, сильные на их могилах выстроят свою жизнь – будь то социальное одобрение или успешный успех; богатство, слава или власть!

Может, они все слишком слабы? И всем им захлебнуться в крови?..

Может… пора? Топить всех и каждого, истязать по-настоящему?..

Бредя домой, где обстоятельства не лучше, Апокрис надеялся пропасть. Провалиться в какой-нибудь пространственный разлом… В межвременье? Или в иную реальность, где волшебная фея одарит магией, предоставит друзей и скажет – «вот, пред тобой целый мир!»

Да, конечно… Подошла “фея”.

– Слышь, – положил руку на плечи подросток. – Есть чего?

– Всё есть… Чего хочешь?

– Полтос?

– Хм… Есть.

– Гони.

– Ага, – Апокрис ударил под колено, опустив парнишку на землю. – Нет… у тебя всё хорошо, просто дурью маешься.

Сверху-вниз, основанием ладони по подбородку. Несостоявшийся грабитель потерял сознание из-за удара мозга о стенки черепа. Физиология… такая простая, разве нет? В два раза больше, на шесть лет старше, гораздо опытнее. Чего стоит это всё пред слабостью смертного? Перед естественной уязвимостью тела, ничем не защищенного?

…не всё в детстве Апокриса, ошибки родителей и самой природы, было столь мрачно. Бабушка любила его, всегда жалела и готова принять все странности.

Чем дальше от города, тем более принятия. И меньше желания оставить инвалидность в назидание остальным… Только здесь, далеко за городом, Апокрис видел друзей: любящих, жаждущих, трепетных!

Вот, мальчик с соседней избушки, катается в старой покрышке. Та привязана к высоченному дереву, болтается из стороны в сторону, и носит мальца по воздуху. Безмятежно он смеется, радуется жизни!

Апокрис не подойдет… Сидит на крыльце и наблюдает, как другим хорошо. В глазах деревенской шпаны полно жизни – всё интересно, мир не познан, любовь друг к другу вернее всяких клятв и обещаний!

Летний зной едва ли удерживается лиственными липами, что вторят ветру – качаются то туда, то сюда. Шелест успокаивает, уносит в миролюбивый и покойный край… Ничто не тревожит несозревшего убийцу, всё приходит в естественном: нет желания ударить в печень, надавить под кадык, вонзить палец в ухо или поиграть с чужой селезенкой в “массаж”. Спокойно, тихо, безмятежно.

– Эй! Апокрис, чего расселся?! – подбежал друг, звонко озаряя горячий воздух своим радушием. – Пошли “невидимок” стрелять!

А чего бы и… да? Взяли по палке, представили их ржавыми фузеями, да за укрытия! Строящиеся избы, что возводятся всей деревней; разваленные курятники; избитые временем амбары – это всё стены, укрытия от рентарской Орды… Пара девчонок, десяток пацанов и лишь дряхлая прабабушка одного из сосунков следит за действом. Ей лет триста, наверное?..