1915 год. Апогей

Из этого шедевра кадетской журналистики явно следовала неизбежность нового противостояния во имя создания новой власти. Но для того чтобы выполнить эту задачу, необходимо было разрушить старую власть. Одним из механизмов этого разрушения стала Особая верховная следственная комиссия, которая должна была раскрыть причины кризиса снабжения армии. Поначалу казалось, что ее руководитель будет действовать в желательном для либералов направлении. 15 (28) августа 1915 г. Н. П. Петров дал интервью прессе, собрав ее представителей на своей квартире. Специально были приглашены председатель ЦВПК А. И. Гучков и представитель Военно-морской комиссии Думы Н. В. Савич. Генерал заявил о проделанной за две недели работе (комиссия собиралась четыре раза), сочтя необходимым особо отметить: «Комиссия, как и общество, не может равнодушно отнестись ко всем тяжелым последствиям несвоевременного и недостаточного снаряжения армии, из-за которых погибло множество драгоценных для нас жизней. Нельзя думать, что чиновники, кто бы они ни были, могут остаться безответственными. Поэтому комиссия ставит своей задачей выяснить со всей объемлющей глубиной причины указанных преступных явлений и тем способствовать на будущее время улучшению дела снабжения армии боевыми припасами»¹²⁷.

Итак, глава комиссии поначалу был уверен в том, что причиной снарядного кризиса являлось преступление, и готов был к принятию нелицеприятных решений. Именно этого и ожидали от него организаторы «дела». Однако вскоре между членами комиссии выявились противоречия. Представителям общественности не нравилось то, что генерал Н. П. Петров руководил ее работой «более чем сдержанно и осторожно», не проявляя при этом желательной с их точки зрения инициативы. Представители Думы и Государственного совета сразу же объединились и, действуя слаженно, перетянули на свою сторону еще и сенатора Н. П. Посникова¹²⁸. Это было ценное приобретение, которое давало не только прочный перевес при голосовании, но и демонстрировало поддержку представителей общественности со стороны закона. Н. П. Посников возглавлял юридическую часть комиссии¹²⁹.

Для использования В. А. Сухомлинова в качестве громоотвода необходимо было легитимировать слухи и клеветнические обвинения в предательстве. Именно эту задачу и решала подкомиссия Н. П. Посникова, «собиравшая всю ту грязь и инсинуации, которые охотно приносила ей улица»¹³⁰. Фактически сенатор превратился в «ящик для доносов» общественности. Не удивительно, что, примкнув к ее представителям, он довольно быстро убедился в предательстве В. А. Сухомлинова и даже углядел целых восемь шпионских сетей, ведущих к нему, и это не считая (!) «дела Мясоедова»¹³¹. Время для такой бдительности было выбрано как нельзя кстати. После взятия немцами Ковно в стране поднялась новая волна шпиономании. Падение крепости с готовностью объясняли предательством. «Ставка так сама приучила к тому, – вспоминал А. И. Спиридович, – что всякую ее неудачу объясняли какой-нибудь изменой, чего на самом деле не было, что и теперь этой новой сплетне верили»¹³².

Не удивительно, что в комиссии под председательством генерала Н. П. Петрова вскоре возник вопрос о рекомендации привлечения бывшего военного министра к следствию «в связи с имевшимися данными о развитии при нем шпионских организаций». Естественно, с подобной инициативой выступили представители общественности. Первым это предложение сделал граф Г А. Бобринский, его активно поддержал С. Т. Варун-Секрет, а Н. П. Посникову оставалось только придать инициативе юридическое оформление. На глазах из ничего возникало новое «дело», выводившее «сети шпионажа» к самым вершинам государственной власти. Не все, конечно, поступали подобным образом. Генерал А. И. Пантелеев, например, после первой попытки поставить вопрос о следственном дознании против

B. А. Сухомлинова демонстративно прекратил посещение заседаний комиссии, но повлиять на ход «расследования» это уже не могло¹³³.