1915 год. Апогей

Генерал М. В. Алексеев становился все более популярным. На этом имени к концу лета сходились очень многие. М. В. Родзянко в это время советовал и великому князю, и императору сменить Н. Н. Янушкевича на М. В. Алексеева. В начале августа 1915 г., в наиболее тяжелые дни отступления русских войск с польского выступа, Николай Николаевич выезжал советоваться с М. В. Алексеевым в Седлеце и докладывал потом о результатах совещания Николаю II. Авторитет этого генерала был велик, и расхождений по вопросу его нового назначения практически не возникало. Опасения вызывали именно намерения императора занять пост Верховного главнокомандующего. Попытки военного министра и председателя Думы возражать, апеллируя к опасности разделения высшей военной и гражданской власти в стране, ни к чему не привели. В правительстве серьезно считали возможной эвакуацию Киева и даже Петрограда¹⁴⁶.

«Великий Князь отдавал себе отчет в создавшемся положении, – вспоминал Ю. Н. Данилов, – и считал наиболее вероятным заместителем своим в той или иной роли генерала М. В. Алексеева – главнокомандующего Северо-Западным фронтом, человека весьма почтенного, рассудительного, достаточно спокойного и вполне подготовленного своей предшествовавшей службой к широкой стратегической работе. Уже с момента отхода наших войск из Польши в руках генерала Алексеева сосредоточилось управление значительным числом армий, и главная задача по выводу их из польского мешка выпадала на долю Северо-Западного фронта. С некоторыми решениями генерала Алексеева Великий Князь, насколько мне известно, не соглашался, но ввиду поколебленного своего положения не решался проявить волю в твердой и определенной форме»¹⁴⁷. Положение великого князя действительно пошатнулось, но похоже, Ю. Н. Данилов несколько преувеличил – Верховный почти не расходился с М. В. Алексеевым во мнениях.

Чем хуже складывалась обстановка на фронте, тем чаще Верховный приезжал на совещания с М. В. Алексеевым и тем чаще повторял, что рассчитывает только на него и очень сожалеет, что его принудили выступить на войну с «чужим» штабом¹⁴⁸. «Я думаю, – вспоминал Г И. Шавельский, – что ни одно имя не произносилось так часто в Ставке, как имя Алексеева. Когда фронту приходилось плохо, когда долетали до Ставки с фронта жалобы на бесталанность ближайших помощников Великого Князя, всегда приходилось слышать от разных чинов штаба: «Эх, Алешу (то есть М. В. Алексеева. – А. О.) бы сюда!»¹⁴⁹. В августе, уже перед самым своим смещением, он был уже не против нового назначения М. В. Алексеева. Приехавший в Ставку после инспекционной поездки по крепостям Балтийского побережья 1 (14) августа генерал Ф. Ф. Палицын говорил с Николаем Николаевичем (младшим) о том, что Думе приписывается инициатива смещения руководства его штаба: «Великий Князь стоит на следующий точке: начальника штаба и генерал-квартирмейстера он не выбирал, а они ему были в начале войны назначены. Быть ими недовольным не имеет оснований, но если общественное мнение и законодательные палаты (Государственный совет ничего не возбуждал) считают, что в теперешних условиях их лучше заменить генералом Алексеевым, а Государь Император, который их назначил, пожелает, то Его Высочество возражать не будет»¹⁵⁰.

Осень 1915 г. – отказ от диалога с общественностью и смена Верховного главнокомандования

4 (17) августа 1915 г., после очередного доклада военного министра в Царском Селе, император сообщил генералу А. А. Поливанову о своем решении возглавить армию, выбрав в качестве начальника штаба генерала М. В. Алексеева. Николай II считал «своей нравственной обязанностью» присоединиться к армии именно в этот тяжелый момент. А. А. Поливанов должен был взять на себя миссию доставить письмо Николая II, в котором говорилось о будущих изменениях в Верховном командовании, великому князю. При этом генералу было запрещено сообщать о грядущих изменениях кому-либо, за исключением председателя Совета министров¹. Безусловно, на решение императора повлияли не только тяжелые поражения, которые несла тогда армия, и тот достаточно очевидный уже факт, что новый курс Николая Николаевича не привел к ожидаемым, во всяком случае в Петрограде, результатам.

К лету 1915 г. почти все монархи, стоявшие во главе стран – участниц войны, лично возглавили свои вооруженные силы. Это и Вильгельм II, и Георг V, и Альберт I Бельгийский, и Петр I Сербский, и Виктор-Эммануил, король Италии. Исключение составляли только император Австро-Венгрии и султан Турции: первый не мог сделать это по причине старости, второй – потому, что после младотурецкой революции революционное правительство старалось держать его на расстоянии от армии. Ни тот, ни другой пример явно не могли вдохновить Николая II, но его решение пока не означало полного поворота во внутренней политике.