1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Щетинин проявил организаторские способности. Рота высадилась в 3 верстах от Чекуева. Арестовав на берегу ничего не подозревавшего командира Железнодорожного района Михеева и окружив штаб войск района, заговорщики неожиданно ворвались в здание штаба. Один из офицеров, капитан Мациевский, застрелился. Остальные русские, три английских офицера, в том числе полковник Андрюс, и 18 британских солдат были арестованы без малейшей попытки сопротивления. К восставшим присоединились стоявшие в Чекуево части.

Воспользовавшись полным бездействием русского и британского командования, восставшие быстро захватили ряд населенных пунктов, а в ночь с 21 на 22 июля 1919 г. город Онегу. Утром 22 июля в Онегу прибыла 8-я рота Камышинского полка, а 23 июля комиссар полка с сотней красноармейцев.

В результате восстания красные без боя, не потеряв ни одного человека убитыми и ранеными, захватили важный в стратегическом отношении район. Это восстание, вслед за восстанием в Дайеровском батальоне, окончательно убедило английское командование в необходимости эвакуации. Но и сам Марушевский после этого восстания решил, что дальнейшая борьба не имеет смысла[450].

Почему же вспыхивали восстания? Объяснения, которые дают очевидцы, крайне неубедительны. Так, Марушевский писал: «Была горячая пора сенокоса, в деревне рабочих рук не было… и это послужило одной из веских причин восприятия солдатами соблазнительных идей переворота»[451]. Для доказательства этого утверждения белые и английские авторы пишут, что восставшие солдаты не пошли в Красную армию, а просто разбежались по своим деревням. Тезис довольно неубедительный, учитывая, что основным источником существования солдат и их семей была служба в войсках Северной области.

Видимо, вся трагедия Гражданской войны и дальнейшей судьбы России объяснялась тем, что большинство крестьян, рабочих, простых людей с лютой ненавистью относились к правящим сословиям и интеллигенции и готовы были восставать в ущерб своим жизненным интересам. Белое дело, даже в такой демократической обстановке, как в Северной области, было обречено. Белые крестьяне-партизаны составляли меньшинство среди крестьянства Севера, многовековая классовая ненависть которых к правящим сословиям во много раз перевешивала то, что им пришлось вытерпеть в течение всего нескольких месяцев от советской власти. Эта чудовищная ненависть объясняет полную ненадежность белых войск, восстававших при каждом удобном и неудобном случае, часто без всяких причин. У восставших нашлись руководители – в основном унтер-офицеры. Эти унтер-офицеры и фельдфебели сыграли ключевую роль в создании Красной армии и развале Белой. Они охотно шли на службу в Красную армию. Только в 1918 г. в нее добровольно или по призыву вступили 130 тыс. унтер-офицеров. Эмигрантский историк А. А. Зайцов писал: «Они-то и послужили остовом Красной армии»[452]. Большинство унтер-офицеров старались избежать службы в белых армиях. Когда в Архангельске в сентябре 1918 г. был объявлен призыв в армию, из 300–400 унтер-офицеров, подлежащих призыву, явились всего 3 человека. Но в конце 1918 – начале 1919 г. уклоняться от службы в Северной армии становилось невозможно. Унтер-офицеры пошли в армию, но подавляющее большинство были сторонниками большевистской власти и сыграли активную роль в разложении армии и организации в ней восстаний. Это отмечали все авторы воспоминаний о Гражданской войне на Севере России. Добровольский писал о восстании в 5-м стрелковом полку и попытке восстаний в 6-м и 7-м стрелковых полках: «Везде среди участников заговора были отмечены фельдфебеля и унтер-офицеры, то есть лучшие по выправке и дисциплине солдаты…»[453]

Соколов дает потрясающий портрет русского унтер-офицера: «И большевизмом, и ненавистью к барам и интеллигенции, были заражены, в сущности, особенно те, кого можно было считать если не на половину, то на четверть интеллигентами. Толковые, смышленые, зачастую унтер-офицеры – на проверку оказывались не только большевистствующими, но и членами коммунистической партии. Из множества фактов один наилучше характеризует этот тип людей.