1917, или Дни отчаяния

24 октября 1917 года. Петроград. Зимний дворец

Рутенберг поднимается по лестнице, идет по коридору.

Навстречу ему попадается Терещенко.

– Петр Моисеевич! Я только что видел из окна авто Керенского. Где он?

– Уехал, Михаил Иванович. Он будет в штабе округа, вернется только к ночи.

– Как жаль, что я не успел…

– Михаил Иванович, кстати… Ваша супруга все еще здесь?

– Да… Мы перебрались из дома и заняли одну из спален фрейлин…

– Александр Федорович настойчиво просил эвакуировать из дворца всех женщин. Я сейчас этим и займусь. Отправьте супругу домой. Хотите, я дам автомобиль и охрану?

– Давайте, Петр Моисеевич… Я поднимусь за ней. Надеюсь, она не будет упрямиться. Беременные женщины так капризны…

24 октября 1917 года. Петроград. Поздний вечер

Автомобиль с охраной дымит выхлопом возле подъезда Зимнего дворца. Холодно, сыро, тоскливо.

Терещенко провожает Маргарит в автомобиль.

Рядом двое юнкеров с винтовками – охрана от Рутенберга. Один из них – Смоляков. Если бы Терещенко видел, какими глазами смотрит юноша на его супругу, то сильно бы удивился.

Терещенко помогает жене сесть в салон машины, а сам склоняется над ней так, чтобы закрыть ее от порывов ветра. На его плечи наброшено щегольское пальто с пышным меховым воротником. Маргарит в собольей шубе.

– Езжай прямо к матери…

– Она меня не примет.

– Примет, примет, не беспокойся. Она только на словах грозная. На самом деле – добрая и отзывчивая.

Маргарит поднимает на мужа взгляд.

– Мишель, давай хоть сейчас не будем…

– Хорошо. Я прошу тебя, поезжай к матери. Без вопросов, без рассуждений. Поезжай. Сейчас семья должна держаться вместе…

– Я для нее не семья.

– То, что было раньше, не имеет значения. С ней сейчас Мими. Мы – семья. Поезжай, Марг. Не спорь.

Терещенко целует жену.

– Береги себя, Мишель, – просит Маргарит.

– Все будет хорошо, – говорит Терещенко спокойным тоном. – Не волнуйся. Мы со всем справимся…

Он закрывает дверцу машины. Юнкера занимают места на подножках.

– Тут недалеко, ребята… – говорит Мишель. – Буквально пять минут…

Автомобиль трогается с места.

Терещенко глядит на исчезающие в пелене огни и заходит в подъезд, ежась от сырости и холода.

– Не волнуйтесь, Михаил Иванович, – говорит ему подошедший Рутенберг. – Это мой шофер – мужик надежнейший, доставит в лучшем виде… Главное, чтобы ваша супруга оказалась подальше отсюда, в безопасном месте…

– Если Зимний дворец стал небезопасным местом, – отвечает Терещенко мрачно, – то где в этом городе теперь место безопасное?

24 октября 1917 года. Петроград. Улица. Вечер

По дороге едет машина с Маргарит Терещенко. Свет фар вязнет в струях дождя со снегом. Внезапно свет вырывает из темноты баррикаду и людей с оружием.

– Стоять! – кричит человек в матросском бушлате.

Шофер бросает тяжелое авто в разворот. Машину заносит, визжат тормоза. За лобовым стеклом мелькают тени домов и фонарных столбов. Смоляков, не удержавшись, летит с подножки кубарем. С баррикады начинают стрелять.

– На пол, дамочка! – кричит водитель, выравнивая авто. – На пол падай! Убьют!

Маргарит сползает на пол.

Водитель тормозит, давая возможность упавшему запрыгнуть на ступеньку. Второй юнкер открывает огонь по нападавшим.

С баррикады отвечают с десяток стволов.

Пули попадают в машину, пробивают стекла, но авто уходит в темноту. Водитель, пригнувшись, крутит руль. За ними, прыгая на брусчатке, спешит небольшой развозной грузовичок, в кузове которого то и дело мелькают вспышки выстрелов.

Маргарит лежит между сиденьями и глубоко, со свистом дышит. Глаза ее полны ужаса.

Пуля преследователей попадает в напарника Смолякова. Он роняет винтовку и повисает на дверце. Маргарит, не обращая внимания на свист пуль, затаскивает его во внутрь. Она вся в крови – руки, платье, шуба, но все же пытается зажать рану в груди мальчишки. Рядом с ней на сиденье Смоляков, он стреляет по преследователям.

Автомобиль проскакивает через глубокую лужу, поднимая облако грязи и выезжает из переулка на Дворцовую площадь. Он едет к сверкающему огнями Зимнему дворцу. Машина преследователей тормозит и прекращает погоню.

Глава девятая Штурм

Петроград. Ночь с 24-го на 25 октября 1917 года. Главный телеграф

Командир отряда ВРК кричит по направлению к дверям Главтелеграфа:

– Мы даже разоружать вас не будем! Выходи оттуда, паря. Если будем штурмовать – перебьем ведь нахер!

Из-за двери отвечают.

– Ты нас сначала отсюда выцарапай!

– Так! Объясняю в последний раз – у меня в руках бомба. Даю минуту. Если не выйдете – взорвем двери. Время пошло.

Командир смотрит на стоящего рядом матроса с гранатой.

– Как прикажу – кидай. Хер с ними, раз ума нет – пусть дохнут.

Но кидать не приходится. Из-за дверей кричат:

– Мы выходим!

– Ну, вот, – говорит командир матросу. – Так бы раньше. Боеприпас сэкономим.

И кричит.

– Выходи, паря! Не бось, не тронем!