1917, или Дни отчаяния

– Монако было и будет нейтральным, месье Терещенко. Надеюсь, вы приехали ко мне не за военной помощью?

– Отнюдь, я приехал с выгодным вашему высочеству финансовым проектом. Напрямую он не связан с войной, но опасность противостояния Гитлера со всей Европой может весьма способствовать его успеху.

– Европа уже показала, что противостояния не будет…

– Увы, вынужден сказать, что противостояние будет вне зависимости от желания Великобритании и Франции вступать в конфликт. Я полагаю, что Гитлер лишь попробовал свои силы перед настоящей схваткой и Германия к ней готова. Я был в Берлине, ваше высочество, и слушал речь Гитлера вживую. Он – сумасшедший гений и управляется с толпой успешней, чем пастух с овечьим стадом! Даже Ленин, которого я тоже слышал, так не говорил. Да что там Ленин! Троцкий не смог бы так! Толпа его боготворит и он обязательно поведет ее на войну, другого выхода у него нет…

– Предположим, – говорит князь, – вы правы, друг мой… Но какое это имеет отношение к коммерции?

– Непосредственное. Капитал умеет зарабатывать на войне, но не любит беспокойств. Деньгам нужна гавань, где можно переждать во время шторма. Например, страна, которая не воюет и не принимает сторону агрессора. Маленькая, но гордая, самостоятельная в суждениях и умеющая предложить капиталу выгодные условия…

Князь внимательно смотрит на Терещенко через сизоватый сигарный дым.

– Например, – продолжает Михаил, – налог в три-четыре процента от прибыли для банка был бы чрезвычайно привлекателен… Я лично, ваше высочество, знаю несколько банков, которые на край света поехали бы за такими цифрами.

– Но налоги в Монако гораздо выше!

– Все в вашей власти, ваше высочество. Если бы вы могли решиться на снижение налога в случае, если банк не будет заниматься коммерцией на территории княжества Монако, то я бы привел в вашу страну один из могущественных банков Австрии, на который сейчас работаю. И он был бы первым, но далеко не последним. Сейчас капиталу нужно убежище, а, получив его, он вряд ли побежит обратно, когда все кончится. Надо воспользоваться моментом…

– О каких деньгах идет речь?

– О десятках миллионов франков. И о репутации новой Швейцарии.

– Мне нравится ваша идея, месье Терещенко!

– Благодарю вас, ваше высочество!

– Но есть одно «но», – говорит князь с улыбкой.

– Какое же, ради Бога?

– Цифра 3 в процентах с оборота нравится мне куда больше, чем в процентах от прибыли!

– Эту цифру, ваше высочество, я тоже нахожу весьма приятной.

– Сколько времени вам надо на подготовку?

– Нисколько, ваше высочество!

– Вы готовы начинать? – удивленно поднимает брови Луи.

– Да что вы! Конечно же, не готов – просто у нас нет времени. Совсем. Это надо делать немедленно!

11 марта 1938 года. Вена. Заседание административного совета банка «Кредит-Анштальт»

Терещенко стоит во главе стола – он выступающий. Выглядит Михаил совершенно спокойным, говорит четко, стараясь быть не эмоциональным, а убедительным. Собравшиеся на заседание банкиры слушают его внимательно.

– На протяжении нескольких месяцев я пытался доказать уважаемому совету, что банку грозит опасность. На протяжении нескольких месяцев я пытался объяснить вам, что ваши активы попадут в руки Гитлера и будут пущены на войну, которая начнется в самое ближайшее время. К сожалению, вы не приняли мои аргументы и не вывели банк из зоны риска. Сегодня последний день для принятия решений – в Вене начались беспорядки. Австрийские нацисты зовут на помощь Германию. Знакомый сценарий, не так ли, господа? Я не могу точно сказать, когда гитлеровские войска войдут в Австрию, но точно знаю, что Гитлер медлить не будет. Сегодня ночью? Завтра? Послезавтра? Не знаю, но это случится наверняка! Что это будет означать для «Кредит-Анштальт»? То же самое, что для Австрии! Утерю суверенитета, разрушение многолетних партнерских связей с английскими и американскими банками, обесценивание активов и колоссальные репутационные потери. Необходимо принять решение, господа. Перед вами подготовленные мной бумаги – пакет документов о передаче зарубежных активов банка «Кредит-Анштальт» в управление банка «Сосьете Континанталь де Жестьон» с юрисдикцией в Монако. Этот шаг спасет вас от огромных и неминуемых потерь.

– И кто будет управлять активами? – спрашивает пожилой седой банкир с тяжелыми чертами лица.

– Я, – говорит Терещенко. – Полагаю, что человек, гарантировавший своим состоянием военные займы собственной страны и расплатившийся по обязательствам, может рассчитывать на ваше доверие…

31 марта 1956 года. Монако

Вращаются катушки рекордера. Пленка заканчивается, щелчок – и магнитофон останавливается.

– Вот и все, – говорит Терещенко, глядя на замершие бобины. – Вся жизнь на шести катушках магнитной ленты. Смешно.

– На семи, – поправляет его Никифоров. – Это немало, Михаил Иванович. Я встречал людей, жизнь которых уместилась бы на одном метре пленки. И еще осталось бы место…

– Утешаете?