1918 год: расстрелянное лето

Минут двадцать мы сидели в трактире, пили чай, пока старый антиквар приходил в себя. Когда он перестал хвататься за сердце, а его лицо приобрело нормальный цвет, мы все втроем отправились в… бордель, чем сильно смутили Абрама Моисеевича, так как посещение дома греха было первым в его жизни. Во-первых, он находился неподалеку, а во-вторых, у Воскобойникова и там оказались хорошие знакомые, которые нам без всяких вопросов за сотню рублей предоставили отдельную комнату.

Антиквар все еще никак не мог отойти от осознания того, что только чудом ушел от неминуемой смерти. Перед его глазами до сих пор стояло запрокинутое белое лицо с отверстием во лбу и со стекающей на бровь тоненькой струйкой крови его старого подельника Савелия Кузьмина по кличке Кистень. Он знал, что совсем непрост этот клиент, но все равно пошел на поводу старого бандита, уверившего его в том, что его люди и не таких ломали. Только где теперь его головорезы и где теперь сам Кистень? Вот и сейчас глаза этого Чапаевского или Беклемишева смотрели на него холодно и безжалостно. Антиквар всегда старался держаться от бандитских разборок как можно дальше, но сейчас его подвела элементарная жадность. Упустить такой куш…

Воскобойников до сих пор не мог понять, зачем я притащил с собой старого еврея, и поэтому с любопытством ждал объяснений.

– Абрам Моисеевич, у нас мало времени, поэтому рассказываете нам все, только коротко и внятно. Это понятно? – дождавшись нескольких подтверждающих кивков головы антиквара, я продолжил: – Добавлю только одно: словлю на вранье – кончите так, как ваш подельник Савелий.

– Савелий Кистень? – оживился Воскобойников, бросив взгляд на антиквара. Дождавшись его подтверждающего кивка головой, продолжил: – Ох ты! Просто здорово! Одним иродом кровавым стало меньше! А его правая рука Игнат Каторга тоже там был?

– Господин Беклемишев или Чапаевский всех их там положил. Всю их шайку, – устало и равнодушно сказал антиквар, которого если что-то и волновало сейчас, то только его собственная жизнь.

– Всю банду?! Вам цены нет, Вадим Андреевич! За этой шайкой с четырнадцатого года кровавый след тянется. Девять трупов. А Савелий Кистень…

– Иван Николаевич!

– Понял. Молчу. Давай, Абрам, говори.

– Только давайте сразу договоримся: я говорю вам все, что знаю, а вы за это оставляете мне жизнь. Это хорошая сделка. Так я начну? – дождавшись моего кивка, он продолжил: – Все началось около трех недель назад. В Москву приехал из Англии сын богатого купца-миллионера Трофима Васильевича Табунщикова. Иван Николаевич вам подтвердит, что этот купец некогда входил в сотню самых богатых людей Российской империи. Начинал с торговли мехами, потом лес, золотые рудники. Еще расширился. Его пароходы по Волге с зерном ходили, мукой торговал, рыбой. Был он не только хорошим купцом, но и смекалистым, так как одним из первых выторговал себе право на торговлю мехами за границей. К тому времени у него подрос сын, которого Табунщиков отправил в Англию учиться языку, а чтобы тот не просто так там болтался, выкупил в Лондоне целый дом и устроил в нем магазин русских товаров. Меха, мед, лен и все такое прочее. Дела, насколько мне известно, у него хорошо пошли, хотя бы потому, что Трофим Васильевич открыл еще один магазин. Вот только после трех лет обучения его сын, Сергей Трофимович Табунщиков, влюбился в какую-то английскую девицу, да так сильно, что совсем потерял голову, а потому женился на ней тайно, без разрешения отца. Табунщиков, когда об этом узнал, сильно осерчал и потребовал, чтобы тот бросил эту девицу и без промедления приехал в Россию, иначе лишит его наследства. Все эти события произошли аккурат за пару месяцев перед самой революцией. Об этом писали в газетах, а потом случилась революция, солдатня на улицах, большевики. Будь они прокляты! Короче, мне не до того было. Впрочем, надо тут упомянуть невероятную дальновидность купца, который вдруг стал продавать свои мельницы, рудники и пароходы. Над ним еще тогда все смеялись и говорили, что он с ума сошел, раз собирается свои деньги в гроб положить. А потом большевики к власти пришли, и он оказался одним из немногих миллионщиков, которые были прозорливее других и потеряли совсем немного, пятую часть, а то и седьмую часть от своих капиталов.

Теперь я перехожу к сути нашего дела. Значит, приехал сын Табунщикова в Москву, чтобы узнать, что тут осталось от его богатств, так как уже знал, что его батюшка на погосте лежит. Также известно ему было, что он официально лишен наследства, но при этом он знал, что есть деньги, которые выручил его отец от продажи земли, пароходов и рудников, и даже знал, где часть этих денег лежит. Знал он и про библию. Конечно, у вас сразу возник вопрос: откуда мне все это известно?

Дело в том, что в свое время я кое-что купил у его бывшей экономки Саврасовой Пелагеи Антоновны, когда ее благодетель помер. Это она мне рассказала, как помер Табунщиков.