1918 год: расстрелянное лето

– Ее образ я узнал со слов вашего приказчика. Разве он вам этого не говорил? – я убрал пистолет, сунув его за пояс брюк. – Разрешите присесть?

– Садитесь…

Я сел в кресло.

– Говорил-говорил мне Семен, только я ему не поверил. Хм. Есть еще кто-нибудь, кто может подтвердить, что вы потеряли память, сбежали от красных и все такое прочее?

– Барон фон Клюге. Мы вместе с ним бежали от красных.

– Где его можно найти?

– У него в Ростове родственники. Вот адрес, – я протянул кусочек бумажки с адресом и фамилией.

Хозяин дома взял бумажку, пробежал по ней глазами, несколько секунд хмыкал, глядя на нее, потом посмотрел на меня:

– Я знаю эту семью. Даже не знаю, что и думать. Вы все как-то так повернули… Хм. Так вы сказали, что готовы поехать в Москву за моей Таней?

– Да. Я так сказал.

– М-м-м. Извиняться не буду. Тот ли или не тот, но вы, поручик Беклемишев, дочь мне вернете! Из-за вас она ушла из отчего дома, вам и ответ держать!

– У вас на столе фотография стоит. Там есть ваша дочь?

– Да. Хотите посмотреть?

– Можно?

Взяв фотографию в руки, я внимательно пробежался по лицам.

«Что мама красавица, что дочки. Кто из них? Скорее всего… эта. Выглядит постарше, да и фигура вполне созревшая».

Я вернул фотографию хозяину и спросил:

– Девушка слева от вас это Таня?

Владимир Тимофеевич, пока я рассматривал фото, изучал мое лицо, пытаясь найти в нем то, что выдаст во мне обманщика, но судя по разочарованию, написанному большими буквами на его лице, ничего не нашел.

– Она. Моя красавица. А это младшая – Настенька, – говоря это, он смотрел на лица родных ему людей, глаза его затуманились, а лицо его начало меняться, становясь мягче и добрее.

– Красивые у вас дочки. Все в маму.

Миллионер словно очнулся, секунду смотрел на меня, потом вдруг лицо его исказилось в гримасе гнева, и он неожиданно заорал на меня:

– Все ты виноват! Ты! Соблазнил мою дочь! Почему не она сейчас сидит передо мной, а ты?! Почему я должен тебе верить?!

Я молчал. Еще с минуту он покричал, после чего понял, что орать на этого непонятного поручика с каменной физиономией бесполезно, и сам себя оборвал на очередной фразе. Замолчав, начал барабанить пальцами правой руки по столешнице, не глядя на меня. Мне это надоело, и я сказал:

– Давайте продолжим разговор, Владимир Трофимович.

– Продолжим, – его взгляд был злой и тяжелый. – Я желаю, чтобы вы исправили проявленную вами подлость по отношению к моей дочери. Вы бросили ее…

– Хватит! – резко оборвал я его. – Я вас спрашивал: есть ли о ней какие-либо новости? Так есть или нет?

– Вы и, правда, поручик, стали… каким-то другим человеком. Хм. Есть. Есть новости. Два дня тому назад она находилась у своей подруги Елены Скокиной. Это мне передал человек, который занимается поисками моей дочери. Он был на квартире этой Скокиной, но никого там не застал. Но не это главное, а то, что пришла телеграмма от самой Тани.

В ней говорится, что подруга поможет ей сесть на поезд «Москва – Царицын». Я узнавал: красные действительно запустили хлебные эшелоны. Хлеб вывозят, красные сволочи, им там, видите ли, жрать нечего! Ничего! Эти краснопузые комиссары получат свое – кто с голоду не сдохнет, так от пули и шашки гибель найдет! Всех под нож пустим! Эти жидокомиссары еще в собственной крови захлебнутся! Они…

– К делу, Владимир Тимофеевич! – одернул я его.

– Ишь ты! Командует он тут! – и хозяин кабинета посмотрел на меня уже оценивающим взглядом. – Смотрю на вас, поручик, и вижу, что у вас только внешность осталась Беклемишева, а вот начинка совсем другая! И хватит сверлить меня взглядом. С вами поедут двое моих людей. Да не для надзора, как вы могли подумать. Я их и так собирался отправлять за дочкой. Вы кого-то можете взять с собой?

– Никого здесь не знаю, кроме штаб-ротмистра фон Клюге.

– Значит так, вы сейчас идете, и готовьтесь… Хотя погодите. Вам же нужны деньги и оружие. Я распоряжусь…

– Оружие у меня есть, а от денег не откажусь, – резко оборвал его я.

Хозяин кабинета окинул меня новым злым взглядом, в котором читалось: из-за тебя, подлец, все это приключилось, а ты еще здесь, в моем доме, так неуважительно себя ведешь. Вот только мне было плевать на его отношение ко мне, и он это чувствовал.

– Хм. Тогда приходите ближе к вечеру, скажем… в семь часов. Приготовлю деньги. И еще. Я дал ответную телеграмму, глядишь, может, и будут свежие новости, а заодно познакомитесь с моими людьми. Больше я вас не задерживаю, поручик.

Глава 5

Выйдя от Ватрушева, я направился по адресу, который дал мне барон. Это был двухэтажный особняк, с выступающими по фасаду фальшивыми колоннами. Слуга, открывший дверь, сказал, что ротмистр проживает здесь, но сейчас его нет.

– Где я его могу найти, не скажете?

– Не могу знать, ваше благородие, – ответил тот, но по лицу было видно, что он знает, но не хочет говорить.

– Пусть так. Передайте Михаилу Генриховичу, что с ним хочет встретиться поручик Беклемишев.

– Так это… ваше благородие, извините меня. Что же вы сразу не сказали… Потому как насчет вас оставлено особое распоряжение.