1918 год: расстрелянное лето

– Сейчас ничего не говорите. Думайте. Теперь вы мне лучше расскажите, что сейчас творится в Царицыне.

– У меня только общие сведения, так как конкретными данными по Царицыну не располагаю. Если только господа офицеры, с которыми вы только что познакомились, с вами этим не поделятся.

– Я еще в поезде понял, что даже здесь у вас нет единства. Ладно, идемте, поговорим с вашими коллегами. Посмотрим, что они скажут.

После того как у офицеров закончились ко мне вопросы, у нас завязался спор о методах ведения гражданской войны. Я успел только озвучить несколько тактических ходов, которые во времена развитого социализма являлись стандартными методиками тайной войны, как оба офицера с удивлением и возмущением посмотрели на меня.

– Вы и вправду так думаете, поручик? – чуть хрипловатым от волнения голосом спросил меня подполковник.

– В белых перчатках, господа, вы эту войну не выиграете.

– То, что вы предлагаете – подло по своей сути! Как вы не понимаете, что своими словами ставите себя вровень с красными ублюдками! – задетый моими словами, капитан стал горячиться.

– Господа, я уверен в своей правоте, а время покажет, кто прав.

– Знаете, господа, а я не стал бы столь решительно отметать слова поручика, – поддержал меня фон Клюге. – Думаю, что не уроню свою офицерскую честь, если выстрелю врагу в спину или взорву его артиллерийский склад, лишь бы это шло на пользу нашему движению. Еще скажу. Вам не доводилось сталкиваться лицом к лицу с красными, поэтому вы…

– Да что вы такое говорите, господин полковник! Это противно офицерской чести! Да после подобных «подвигов» только и остается, что пустить пулю в висок! – капитан, сверкая глазами, был излишне эмоционален. – Пусть твой враг подл и коварен, но ты сам должен вести войну по правилам!

– У большевиков слово «честь» не в ходу, господин капитан. Попробуйте это понять и запомнить!

Именно сейчас проявились истинные эмоции у барона. Я это не только чувствовал, но и видел: при этих словах у него закаменело лицо. У капитана оно наоборот покраснело, и он уже был готов сказать какую-то дерзость, но я опередил его:

– Совершенно ненужные эмоции, господа. Вы лучше почитайте этот документ! Может, тогда вы лучше нас поймете.

Достав из кармана сложенный вчетверо мандат, взятый с трупа чекиста, я протянул его подполковнику. Тот взял бумагу, развернул ее, внимательно прочитал, сморщился, словно надкусил лимон, потом протянул ее капитану, который все еще не мог успокоиться, бросая возмущенные взгляды то на меня, то на фон Клюге. Тот быстро пробежал глазами, раз, другой, потом бросил взгляд на меня, резко спросил:

– Вы это где взяли?!

– С трупа врага, – со скрытой издевкой ответил я.

Тут усмехнулся фон Клюге:

– Чего вы так удивляетесь, Андрей Феоктистович? Мне известно содержание этой бумажки, но после того, что мне довелось пережить, ничего странного в ней не нахожу. Мне известно, что вы доблестно воевали с германцем, но там он был по ту сторону линии фронта, а теперь враг везде, и чем раньше вы это поймете, тем лучше.

– Не знаю, что и думать, – растерянно буркнул подполковник. – Эта бумажка дает право на убийство людей по прихоти его владельца. Уму непостижимо! Может, я действительно чего-то не понимаю, господа?!

– Николай Степанович, – я окончательно решил сменить тему и обратился к подполковнику. – Вы не могли бы рассказать мне об обстановке в Царицыне?

– Быстрый вы человек. Не успели из Москвы приехать, уже в Царицын собрались, – усмехнулся подполковник. – Что вы там, Вадим Андреевич, забыли, если не секрет?

– Не секрет. Надо вернуть дочь Ватрушева отцу. Сейчас она в Москве, но возможно, поедет поездом на Царицын. Я сегодня буду у Владимира Тимофеевича, узнаю последние новости, но, похоже, Царицына нам не миновать.

– Вы что, у Владимира Тимофеевича в зятьях ходите?! – поинтересовался уже капитан.

– Просто я хороший знакомый Тани, вот меня и попросили помочь.

– Пусть так, – пряча усмешку, сказал подполковник. – Что тут скажешь. Раз дама в беде, рыцарь должен спешить на помощь. Не хочу вас расстраивать, поручик, но скоро там могут начаться военные действия, и тогда этот район может превратиться в преддверие ада, поэтому я бы вам посоветовал пробираться в Москву другими, окольными путями. Правда, через Царицын до Москвы будет быстрее всего, так как комиссары нагнали туда паровозы и формируют поезда с зерном. Три, а то и четыре состава в сутки. При определенной удаче вполне можно сесть на такой поезд. Они скорые, поэтому едут быстро. Ходят и пассажирские поезда, но эти идут редко и медленно.

– Если я правильно понял, то вы предлагаете поезд «Ростов – Москва»?