1918 год: расстрелянное лето

Судя по тому, что мне удалось заметить, а агенту можно было дать лет сорок пять, был он хитрым и матерым зверем. У него наверняка столько лиц, сколько ролей у актера. Возможно, и крови не боится. Впрочем, мне было все равно, что он за человек, главное, он много знает о том Беклемишеве.

– Василий Петрович, не могли бы вы уделить мне немного времени. У меня есть к вам несколько вопросов.

– Ко мне? – удивился «сыщик». – Хорошо. Всецело к вашим услугам, господин поручик.

– Все свободны, – распорядился Ватрушев, – а вы, Вадим Андреевич, еще задержитесь. Мне тут предложили одного человека. Если подойдет, то поедет с вами, – он немного помолчал, потом продолжил: – Мне подтвердили то, что вы говорили о потере памяти. Может, это действительно правда, но при этом ничего не меняет. Вы должны мне вернуть мою девочку! Говорю сразу: если с ней что-то случится, я буду считать, что убийца – ты! Куда бы ты ни убежал, я тебя найду и предам лютой казни! Помни это! Ты теперь связан одной веревочкой с моей Таней! И моли Бога, чтобы она не оборвалась!

Пропустив мимо себя эмоциональный всплеск хозяина кабинета, я встал.

– Всего хорошего, Владимир Тимофеевич.

Выйдя из особняка Ватрушева, я дошел до ворот, где меня ожидал бывший полицейский.

– Так что вы хотели от меня услышать, господин поручик? – с некоторым напряжением в голосе поинтересовался у меня Лыскин.

– «Так как именно я собирал на вас сведения…» Ваши слова?

– Не отрицаю. Так в чем дело? Объясните… – насторожился «сыщик».

– Все то, что вы собрали на меня… мне хотелось бы знать.

– Это как понять? – сейчас в голосе сыщика слышалось неподдельное изумление.

– Да не волнуйтесь вы так. Просто расскажите мне все, что знаете обо мне. Где жил, родственники, друзья, подруги. Чем подробнее, тем лучше. За ваше потраченное на меня время я заплачу, – с этими словами я достал из кармана пачку немецких марок.

– Со всем нашим удовольствием, ваше благородие, – сразу заулыбался Лыскин.

Ресторан располагался в старинном здании. Колоннада, богатая лепнина, изящная резьба входных дверей – все это говорило о солидности данного заведения. Солидный и бородатый швейцар у входа остановил меня:

– Извините, ваше благородие, мест нет.

– Меня там ждут.

– Одну минуту.

Действительно, спустя несколько минут к двери подошел метрдотель – вальяжный господин в смокинге, белой манишке и с бабочкой на шее, который окинул меня оценивающим взглядом. Судя по скуке, так и оставшейся в его глазах, мой вид не произвел на него никакого впечатления. Швейцар открыл дверь.

– Разрешите узнать ваше имя? – голос был скучный и вялый.

– Беклемишев Вадим Андреевич.

Произнесенная мною фамилия самым чудесным образом преобразила лицо метрдотеля. На его губах сразу появилась холодная улыбка.

– Прошу прощения за задержку, вас действительно ждут. Я провожу вас, господин Беклемишев. Прошу за мной.

Несмотря на полноту, он довольно ловко маневрировал мимо столиков, по пути то и дело то раскланивался, целуя ручки дамам, то бросал слова приветствия старым знакомым. Зал был полон. Люди одновременно говорили, смеялись, произносили тосты, к тому же на эстраде сейчас пела, под оркестр, певица в шапочке с большим пером и в платье, усыпанном серебряными блестками. Над столами вился табачный дым. Неожиданно где-то в глубине зала выстрелило шампанское, следом громко засмеялась за каким-то столиком пьяная женщина, но все это вписывалось в праздничный шум ресторана, а вот звон разбитого стекла за моей спиной прозвучал диссонансом в этой мелодии. Резко оборвала свое пение певица, вскрикнула в глубине зала какая-то женщина, рядом со мной испуганно охнул метрдотель. Я резко крутнулся на месте, разворачиваясь в сторону входа, а пальцы тем временем уже сомкнулись на рукояти кольта. Мозг сканировал обстановку и сразу оценивал ситуацию, имеющую высокий уровень опасности. Разбитое стекло распахнутой настежь двери, рядом с которой по стене сползал бородатый швейцар с окровавленным лицом, а в зал только начинает вливаться толпа людей с оружием. Бандиты. Револьверы, обрезы и… ручной пулемет. Еще секунда, две – и они рассосутся по залу, неся страх и подавляя волю к сопротивлению! Боевой режим! Рука выхватила из-за пояса пистолет. Первый выстрел совпал с криком:

– Я – Иван Шило! Всем…

Хлопнувший в тишине выстрел оборвал речь главаря. Он еще только стал заваливаться на пол, как пулеметчик, а следом за ним какой-то бандит, быстрее других среагировавший на меня и выбросивший в мою сторону руку с наганом, получили по пуле. Дальше я стрелял уже в толпу растерявшихся бандитов, столпившихся на проходе, при этом стараясь ранить, а не убить. Плечи, грудь, живот. Прекрасно зная из своего опыта, как ударят по нервам остальных бандитов истошные крики раненых, заполняя их сердца и умы страхом, а значит, выдавливая из их голов реальное понимание ситуации, я расстрелял до конца всю обойму. Так оно и случилось. Крики раненых, умолявших не бросать их, только подстегнули к бегству окончательно потерявших голову бандитов.

– Хлопцы!! Засада!! Тикаем!!