1918 год: расстрелянное лето

Старичок-интеллигент, стоявший рядом со мной, получил толчок в плечо и упал бы, если бы я его не поддержал. Бросил косой взгляд на новых любителей новостей. В шаге от меня стояли два крепких матросика, у которых на бескозырках золотыми буквами было начертано «Севастополь». Судя по тому, что на поясе и у одного и другого было оружие в кобуре, они входили в какой-то большевистский военный отряд. Пока один из матросов начал читать, шевеля губами, декрет, второй стал нагло рассматривать стоящих рядом людей. Если одни просто отводили взгляд, то другие люди разворачивались и уходили, не желая нарываться на неприятности. Матросы были примерно одного возраста, лет около тридцати, но тот, что на меня вытаращился, был чуть пониже своего приятеля и более коренастый, «крепкий в кости», как в народе говорится. Короткая стрижка. Естественно, что когда мы встретились глазами, мой взгляд ему не понравился. Есть такая наглая порода людей, которые считают, если перед ними не прячут глаза, то это они считают за вызов. Он усмехнулся и толкнул локтем своего приятеля:

– Слышь, Петь.

– Чего тебе? – оторвался тот от чтения.

– Ты глянь, Петя, этот гад на меня вылупился! Может, ты контра белогвардейская? Документ кажи, живо! – и матрос шагнул ко мне.

– Ты сам-то кто, чмо в бескозырке?

– Как ты меня назвал, падла?! Ах ты, сука! – теперь в нем уже бушевала настоящая ярость.

– Степа, погоди! – остановил его товарищ. – Предъявите документ, гражданин!

– Вы сами-то кто? – снова спокойно, даже лениво спросил я второго матроса. – У вас самих документы есть?

– Они нам без надобности. Мы моряки революционного происхождения! А вот ты, белогвардейская крыса, мне виден насквозь! Таких, как ты, офицериков я еще в семнадцатом топил… – с этими словами Степан схватился за кобуру, а уже в следующую секунду захрипел, багровея, и замер, вскинув руки к горлу. Со сломанной трахеей много не поговоришь. Второму матросу досталась серия из двух ударов, а в завершении третий, по шее у основания черепа. Отчетливый хруст сломанных позвонков свидетельствовал о том, что прием был успешно проведен. Люди, стоявшие вокруг нас, разбежались в мгновение ока, и даже те горожане, которые в это время просто шли по этой стороне улицы, сейчас быстро меняли маршрут, стараясь как можно быстрее оказаться дальше от этого места. Оставив за спиной два трупа, я быстро пересек наискосок улицу под громкие крики людей, не мешавших и только наблюдавших за мной на достаточно большом расстоянии, затем скользнув в узкий переулок, выскочил уже на параллельную улицу. Увидев проезжающий трамвай, резко взял с места, догнал вагон и вскочил на подножку. Обернулся и только теперь, наконец, увидел своего преследователя, бегущего за трамваем. Это был молодой, спортивного сложения, мужчина лет двадцати пяти, русый. Когда мы встретились с ним глазами, пусть даже мимолетно, по его взгляду стало понятно, что он вроде охотничьего пса, который будет идти по следу до его или моей кончины. Трамвай в это время сделал поворот, и стоило ему закрыть меня от преследователя, как я сразу спрыгнул с подножки и вбежал в тень арки, ведущей в какой-то двор, где и затаился.

К этому моменту мне уже было понятно наглое поведение матросов и желание проверить документы именно у меня. Их направил ко мне этот «топтун». Именно с их помощью он собирался меня задержать, но моментальная расправа над ними заставила его поменять свои планы.

«Молодой, но цепкий, опасный и сообразительный. Вон как матросиков быстро к делу подключил. Надо убирать. А вот… и он».

Филер шел, изредка вытирая вспотевшее лицо рукавом рубахи и бросая словно бы ленивые, а на самом деле настороженные, взгляды по сторонам, но при этом шел без особой опаски, очевидно считая, что я уже где-то далеко. Я тихо свистнул. Он резко развернулся на звук, и в то же мгновение выстрел громовым раскатом прокатился под аркой. Тело преследователя с дыркой в переносице еще падало на глазах испуганных горожан, когда я, незамеченный, быстро зашагал прочь, а еще спустя пару секунд мне в спину ударили истошные крики:

– Убили!! Человека убили!! Люди, помогите!!

Ближайшие полчаса, для своего полного спокойствия, я кружил по городу, неоднократно проверяясь по пути, потом найдя небольшой сквер, сел на лавочку. Возвращаться в особняк, к Екатерине Михайловне, не имело никакого смысла, так как нетрудно догадаться, что в их доме устроена ловушка и мое там появление вызовет лишь прицельную стрельбу. Мне жаль было эту красивую женщину и ее симпатичную сестренку, но помочь им я уже никак не мог, поэтому только и оставалось, что выбросить их из головы.

«Хотя кто этих большевиков поймет. Могут в тюрьму посадить или расстрелять, а могут и отпустить».

Встав со скамейки, пошел ловить извозчика, а еще спустя полчаса вылез из пролетки недалеко от нашего дома. Придя на квартиру Воскобойникова, сразу уловил вкусный запах борща.

– Вы вовремя, Вадим Андреевич. Еще двадцать минут, и сядем обедать.

С минуту думал: рассказать или нет о чекистах? Потом все же решил, что незачем ему это знать.