1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Общим явлением можно считать «киноподготовку» 1968 г.: «новая волна» французского и чехословацкого кино. При совпадении многих элементов в чехословацкой «новой волне» намного рельефнее проявилась социальная, психологическая и формальная специфика, выражавшаяся в насыщении социальностью исходной французской формы, как это произошло в начале XX в. с чешским кубизмом, в особенности в творчестве Йозефа Чапека. Не «чистая экзистенция» а-ля Жан-Поль Сартр, а существование маленького человека во враждебном ему социуме, детерминированное не только бытием как таковым, но и конкретикой существования. Но общим оставался сартровский принцип «существование прежде сущности».

Если для французских левых бунт является экзистенциальной ценностью и перманентным состоянием, то для чешских оппозиционеров (причем различных направлений), напротив, эволюция представляется как путь органического совершенствования общества, что отсылает к идеям Масарика. Причем такому постепенному совершенствованию должен подвергнуться и коммунистический тоталитаризм, который со временем заменится на социально-демократическое устройство общества. Очень важно отметить, что чехословацкая модель «социализма с человеческим лицом» мыслится как синтез всех положительных качеств социалистической и западной либеральной систем. В идеале должен произойти переход к конвергенции (по Гэлбрейту). Чехия, это «сердце Европы», вновь, как при гуситах и Масарике, становится центром истинной демократии в исконном, древнегреческом значении этого слова. Тем самым чешский демократизм вновь становится выше и советской модели, и западного либерализма, что означало возрождение идеологемы чешского гуманизма и демократизма, сформулированной еще Масариком в конце XIX в. и ставшей затем, после создания независимой Чехословакии в 1918 г., основной, базовой официальной идеологической доктриной государства. Это же «возвращение к чешскому идеалу», не удавшееся в 1968 г., будет фигурировать в идеологии начала «бархатной революции» в 1989 г.

Как известно, Запад на деле не поддержал «Пражскую весну – 68», а западные левые показали свое непонимание процессов, происходивших в чехословацком обществе. Ведущие компартии Запада осудили на словах советское вторжение, но активно не поддерживали стремление к «социализму с человеческим лицом», т. к. они сами в основе своей идеологии имели тоталитарно-советскую матрицу и стремление к власти или к активному участию в ней. Лишь Роже Гароди отмежевался и в знак протеста вышел из ЦК Коммунистической партии Франции. Его эстетическая теория «реализма без берегов» оказала значительное влияние на чешскую эстетику, литературу и искусство и привела к «реабилитации» творчества Франца Кафки в чешском культурном сознании. В 1968 г. в замке Либлице, что в 40 км от Праги, прошла очередная посвященная Кафке конференция. (Первая состоялась в мае 1963 г. и стала отражением новых веяний в культурной жизни страны.) Умберто Эко, будущая европейская знаменитость, тогда весьма лево настроенный, посетив Прагу летом 1968 г., негативно оценил «Пражскую весну», обозвав ее «швейковиной». Для него это гротескная буза, высмеивание существующего режима без четкой позитивной альтернативы, подрыв стабильности того режима, который обеспечивал в целом нормальное существование государства и народа. Поэтому Эко с пониманием отнесся к советскому вторжению[525].

Из приведенного материала можно сделать довольно простые выводы. «Пражская весна» хотела реализовать некоторые элементы западной системы, от которых решительно отмежевывались и которые хотели отправить на свалку истории западные (прежде всего французские) левые радикалы. «Пражская весна» апеллировала в первую очередь к чешским национальным демократическим ценностям. Протест на Западе принял формы нигилизма, бунта, ниспровержения устоев в стремлении к тотальной свободе, оборачивавшейся насилием. Общее стремление, свойственное всем «шестидесятникам», перейти от плохого старого к хорошему новому реализовывалось по разным моделям и с помощью разных тактик. Смогла бы реализоваться чехословацкая модель «социализма с человеческим лицом» как высшая форма истинной демократии, навсегда останется риторическим вопросом.

Элла Григорьевна Задорожнюк Итальянские коммунисты и реабилитация Александра Дубчека ( По материалам архивов )