1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

На XII съезде ИКП (8-15 февраля 1969 г.) Лонго в присутствии секретаря ЦК КПСС Б. Н. Пономарева[542] подчеркнул, помимо прочего, что народы Чехословакии «снова подтвердили, что они приняли принципиальное решение в пользу социализма, а чехословацкие руководители продемонстрировали чувство ответственности. Их авторитет является вкладом народов Чехословакии, значимым для всех социалистических стран, для всех, кто верит в социализм и ведет за него борьбу. Поэтому в наших общих интересах не предпринимать ничего в Чехословакии и за ее пределами, что могло бы подорвать этот авторитет. Напротив, общий интерес всех социалистических стран заключается в укреплении этого авторитета, чтобы чехословацкий народ и его коммунистическая партия могли в соответствии со своей волей и абсолютно суверенно развивать собственное социалистическое общество (курсив мой. – Э. З.), которое столь глубоко и прочно укоренилось в национальной реальности и в душах людей и молодежи»[543]. Генеральный секретарь ИКП в своем докладе на съезде не случайно продолжал, хотя и в несколько завуалированной форме, отстаивать право чехословацкого народа, в том числе и чехословацких коммунистов, на принятие решений «в соответствии со своей волей и абсолютно суверенно». А поскольку эта воля совпадала с курсом коммунистов-реформаторов, то тем самым предполагалась и полная апология идей Дубчека.

В этом же году Берлингуэр, участвовавший в Международной конференции коммунистических и рабочих партий в Москве, от имени делегации ИКП не поддержал итоговую резолюцию. При этом он прямо заявил Брежневу, что вторжение в Чехословакию войск ОВД (которое он назвал «трагедией в Праге») отражает важные расхождения в коммунистическом движении.

Следует особо подчеркнуть, что параллельно этим событиям зазвучал голос и самого Дубчека, уже 1 сентября 1969 г. выступившего с протестным письмом в адрес ЦК КПЧ[544]. Этому письму предшествовала развязанная в СМИ в августе 1969 г., в первую годовщину подавления Пражской весны, кампания против ее идеолога. Поток обращений не прекращался и в последующие годы[545]. Из их перечня в первой половине 1970-х гг. Дубчек выделил, в частности, следующие свои письма: генеральному секретарю ЦК КПЧ Г. Гусаку (31 мая и 29 июня 1970 г.); органам Министерства внутренних дел Чехословакии (6 января 1973 г.); Генеральной прокуратуре Словакии (2 февраля 1974 г.)[546].

Их характерная особенность вплоть до осени 1974 г. – концентрация внимания исключительно на фактах преследования лично его либо членов его семьи. Сам Дубчек так вспоминал об этом драматическом периоде своей жизни: «Начиная с осени 1970 г. и вплоть до 1989 г. я и моя супруга находились под неустанным полицейским надзором»[547].

Второй период реабилитации длился с октября 1974 г. по декабрь 1987 г.

и начинался с письма от 28 октября 1974 г., адресованного Дубчеком Федеральному собранию ЧССР и Словацкому национальному совету[548]. Письмо состоит из двух частей. В первой из них речь шла о личных переживаниях автора в условиях постоянного преследования органами госбезопасности и других, по его словам, формах «несправедливости и придирок», приводились многочисленные факты слежки. Во второй – аналитической – части отстаивалась постъянварская политика 1968 г. и проводился критический анализ «режима нормализации».

Содержание письма, по словам Дубчека, «определено в основном желанием показать, что моя, и не только моя „вина“ заключается в том, что я придерживаюсь иных взглядов на развитие нашей страны, чем те, которые выражены в „Уроках кризисного развития“[549]; в том, что у меня другая, чем у нынешнего руководства партии, точка зрения на то, как следует преодолеть углубляющийся кризис в партии и обществе (курсив в оригинале. – Э. З.)»[550].

Из протестных обращений Дубчека в качестве одного из рубежей процесса его реабилитации нами выбрано именно это письмо, поскольку в нем приводится не только перечень конкретных фактов преследования его и членов семьи. Здесь впервые дается анализ причин подобного положения в более широком контексте с апелляцией к концепту прав человека.