1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

«Истинную правду о Чехословакии надо видеть в том, что в результате позитивного выхода из нынешнего кризиса были бы реабилитированы не только официальная политика послеянварского руководства партии, ЦК КПЧ, Национального собрания и правительства, но прежде всего оправданы чешский и словацкий народы», – утверждал Дубчек (курсив мой. – Э. З.)[557].

Жесткая реакция чехословацких властей не заставила себя ждать: на совместном заседании центральных комитетов Национального фронта ЧССР, ЧСР и ССР 16 апреля 1975 г. Гусак осудил подобного рода акции Дубчека, предложив ему выехать на Запад. При этом предполагалось, что за рубежом он будет забыт и его постигнет судьба других эмигрантов, по крайней мере, письма не получат столь масштабный резонанс.

Западные СМИ, в свою очередь, отреагировали на это выступление Гусака, охарактеризовав его как «весьма острое». Письмо Дубчека и другие акции пребывавших в опале лидеров Пражской весны послужили детонатором нового витка развернувшейся на Западе кампании по гальванизации ее идей.

Таким образом, первая половина 1970-х гг. – время обращения Дубчека к руководству не только КПЧ, но и других коммунистических партий. При этом на первые роли не случайно выходила ИКП. Следует учесть, что в этот период шли широкие идейные дискуссии, в ходе которых выяснилось, что Дубчека вдохновляли идеи Антонио Грамши и Пальмиро Тольятти, а идея «социализма с человеческим лицом» не оставляла равнодушными новых лидеров ИКП[558].

Эта – можно сказать взаимозависимая – связь как раз и вызывала особую тревогу в СССР в период «застоя», совпавшего по времени с политикой «нормализации».

Все же в последующие десятилетия фигура Дубчека, ставшего в 1981 г. пенсионером, находилась, казалось бы, в тени: годы разрядки на фоне застоя (или застоя на фоне разрядки) мало способствовали дискуссиям о «перспективах социализма». Ситуация стала постепенно меняться с середины 1980-х гг., когда под давлением именно итальянских коммунистов фигура Дубчека вновь становится предметом переговоров первых лиц Советского Союза и Чехословакии.

С началом советской перестройки ИКП активизировала свои контакты с КПСС. Так, в 1986 г. состоялся официальный визит генерального секретаря ЦК ИКП Алессандро Натты в Москву. Важной его частью явилось стремление итальянской стороны убедить М. С. Горбачёва в необходимости переоценить события 1968 г., а следовательно, и деятельность Дубчека. Считалось, что Горбачёв сможет взять на себя посредническую миссию в вопросе реабилитации Дубчека, однако особого продвижения этот процесс тогда так и не получил.

Позиция Горбачёва в вопросе переоценки событий 1968 г. более четко выявилась в первой половине 1987 г., когда редакция газеты ИКП «L'Unita» обратилась к нему с просьбой об интервью. Горбачёв принял в Кремле члена руководства ИКП, главного редактора газеты Дж. Кьяромонте, заместителя главного редактора Р. Фоа, а также ее московского корреспондента Дж. Кьезе для передачи ответов на поступившие ранее из редакции вопросы[559]. В их перечне не мог не прозвучать и вопрос, связанный с событиями в Чехословакии: «Вы недавно были в Чехословакии и упомянули о событиях 1968 года. Можно ли узнать Ваше мнение по этому вопросу?» «Оценка событий 1968 года в Чехословакии, – ответил Горбачёв, – это дело прежде всего самих чехословацких товарищей. С тех пор руководство КПЧ во главе с товарищем Г. Гусаком проделало большую работу. Чехословакия продвинулась значительно вперед на многих направлениях. В этом я смог лично убедиться во время недавнего своего визита. Мы увидели, что чехословацкие товарищи, исходя из своих условий, также ищут пути совершенствования социализма. У них есть свои проблемы, и они их решают»[560]. Как видим, Горбачёв дипломатично ушел от ответа на прямой вопрос итальянских журналистов.

1987 г. – десятилетие чехословацкой диссидентской структуры Хартии 77 с ее призывами в духе демократизации и гласности. Эти термины в интерпретации ряда хартистов воспринимались принципиально по-иному, чем в чехословацких партийных органах. В этот период Хартия 77 «прорывала густые фильтры „режима нормализации“ и поддерживала чувствительность „живой ткани“ чехословацкого общества»[561], поэтому некоторые сигналы от перестройки воспринимались ею положительно. Тем более что в ее рядах находились и экс-коммунисты. Но и верхушка КПЧ, учитывая эту реакцию чехословацкой оппозиции, не могла не реагировать на советскую перестройку. На этом общем фоне стали снова и снова звучать призывы к реабилитации Дубчека.