1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Какой же выход из «возможной кампании» в связи с указанными датами можно было найти, по мнению руководства ИКП? Это линия на примирение в Чехословакии через возвращение к политической жизни исключенных из КПЧ членов. Натта пишет: «Согласно мнению руководства Итальянской коммунистической партии, заявление в подобном духе стало бы знаменательным в реализации политики национального примирения в ЧССР. Ведь многие коммунисты после событий в 1968 г. были исключены из партии, и им было запрещено основное право каким-либо способом принимать участие в политической жизни своей страны. Судя по всему, руководство КПЧ сейчас размышляет о своей будущей политике. Нам хотелось бы надеяться, что оно рассматривает и внесение в нее новых [моментов]. Было бы целесообразно в таком случае подумать о том, чтобы упомянутым людям вернули определенные права, чтобы они снова включились в жизнь страны, а не навсегда отодвигать их за прошлые ошибки, хотя они и носили, возможно, весьма серьезный характер. Ведь все-таки с тех пор прошло уже 20 лет»[580].

О том, что прошло два десятилетия и ничего не следует забывать, заговорили в 1988 г., как и предполагали итальянские коммунисты, не только практически все участники чехословацкого антинормализационного движения, но и поддерживавшие их силы в коммунистическом движении. Разговоры и действия в этом направлении можно было сдержать убеждениями в изменении позиции со стороны КПЧ. Но, судя по документу, об этом ее лидерам должен был сказать как раз Горбачёв – таковой являлась суть рекомендации руководства ИКП.

«Такой шаг, – говорится далее в документе, – стал бы для всего мира важным знаком и даже доказательством добрых намерений нового руководства в области внутренней жизни Чехословакии, что, согласно мнению ИКП, лишь упрочило бы позиции т[оварища] Якеша. Т[оварищ] А. Натта просит М. С. Горбачёва передать эту его точку зрения, основанную на самых лучших побуждениях, новому представителю КПЧ»[581].

Эти «самые лучшие побуждения» лидера ИКП как бы предполагали: генсек ЦК КПСС должен не только согласиться с реабилитацией Дубчека, но и может побудить к этому «доброму намерению» и лидера КПЧ. Правда, надежды эти в январе 1988 г. были «заморожены» Кремлем, что подтвердилось и в апреле того же года в ходе встречи президента ЧССР Гусака и Горбачёва.

Два последних абзаца документа – информация об условиях его передачи в связи с упоминанием публикации интервью Дубчека в центральном печатном органе ИКП. В них констатируется: «Т[оварищ] Д. Наполитано сообщил, что в настоящее время руководство Итальянской коммунистической партии располагает письменным интервью, которое Дубчек передал редакции газеты „Унита“. По стечению обстоятельств, это интервью было получено в день смены на посту генерального секретаря КПЧ (т. е. в декабре 1987 г. – Э. З.)»[582].

Есть основание предполагать, что это не столько «совпадение обстоятельств», сколько общий поиск новых аргументов.

Таков был стиль эпохи утрачиваемых надежд и на коммунизм, и на «социализм с человеческим лицом». Все же концовка документа носила сугубо примирительный характер. «В этом интервью, – читаем в последнем абзаце, – Дубчек говорит для всего мира о событиях 1968 г. в Чехословакии. Надо сказать, что оно написано достаточно осторожно и сдержанно, не содержит нападок или обвинений в адрес нынешнего руководства КПЧ. Что касается КПСС и ее руководства, Дубчек выражает полную поддержку ее современного курса. К настоящему времени интервью было „доработано“ в редакции газеты „Унита“, поскольку итальянские товарищи считали необходимым сократить его историческую часть»[583].

Регулярные зондажи итальянских коммунистов и секретное послание Натты Горбачёву (который, в свою очередь, передал его Якешу) усиливают звучание проблемы реабилитации Дубчека. Она снова возникает в ходе встречи Горбачёва и ушедшего в отставку с поста генерального секретаря ЦК КПЧ Гусака, который находился в Москве 11–14 апреля 1988 г. по приглашению Президиума Верховного Совета СССР уже в качестве президента страны и члена Президиума ЦК КПЧ.

На встрече 12 апреля (Горбачёв в ее ходе уважительно называл чехословацкого президента – Густав Никодимович) речь сначала зашла исключительно о делах перестройки и о решавшихся на тот момент в Чехословакии кадровых вопросах. Но именно Гусак неожиданно перешел к «итальянской» тематике, в контексте которой прозвучало и имя Дубчека. «Я, – сказал тогда Гусак, – читал интервью Натты по возвращении из Советского Союза, где он опять критиковал КПЧ»[584].