1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

В ответе Горбачёв заверил: «Итальянские товарищи хотели, чтобы мы изменили свою позицию по событиям 1968 года, но мы, конечно, отклонили это (курсив мой. – Э. З.). В ходе переговоров у нас сложилось впечатление, что позиции Натты заметно изменились к лучшему, беседы с ним прошли хорошо. Однако он предупредил, что по возвращении в Италию ему придется лавировать. Так и случилось. После возвращения из Москвы он попал под атаку своего печатного органа „Унита“, его обвинили в том, что якобы ИКП опять попала в зависимость от КПСС»[585].

Гусак продолжал настаивать на своем: «Мы хотели бы нормализовать (курсив мой. – Э. З.) отношения с ИКП, но они публикуют интервью с А. Дубчеком, Р. Медведевым, И. Пеликаном, ждут от нас пересмотра оценки тогдашних событий»[586]. В ответ Горбачёв еще раз подтвердил неизменность своей позиции. «Мы, – подчеркнул он, – придерживаемся прежних оценок событий 1968 года. Путь, пройденный Чехословакией после кризиса, подтвердил правильность избранной политики»[587].

На заседании Президиума ЦК КПЧ 22 апреля 1988 г. в Праге эта часть беседы была изложена чехословацкой стороной следующим образом: «Товарищ Гусак далее сказал, что Запад будет по всем каналам разжигать вопрос об интернациональной помощи в 1968 г. Товарищ Горбачёв при этом исходил из аналогичной беседы с т. Якешем. Тогда т. Горбачёв сказал ему, что январь был необходимым и правильным. То, что с ним сделали позже, это другой вопрос. В этой связи он подчеркнул, что между КПЧ и КПСС в оценках 1968 года существует полное согласие, они жестко отстаивают нынешнюю оценку событий 1968 года. Жизнь подтвердила ее правильность»[588].

Похоже, выхода из этой своеобразной «квадратуры круга» на тот момент не видели ни советская, ни чехословацкая правящие элиты. Этим, в частности, объясняется амбивалентность позиции советского руководства, с одной стороны, провозгласившего курс на реформирование и обновление социализма в рамках курса на «перестройку», а с другой – жестко и упорно отрицавшего признание его схожести с идеологемой «социализма с человеческим лицом», провозглашенной в ходе Пражской весны. И в этот раз прозвучавший из уст советского лидера вывод, естественно, шансов Дубчеку на какую-либо реабилитацию не давал. В ходе переговоров его имя больше не фигурировало, и, следовательно, вынесенный Горбачёвым вердикт вполне устраивал чехословацкого президента.

Подтвердили данный, ставший уже стандартным, вердикт и итоги официальных переговоров Горбачёва с Якешем 18 апреля 1989 г. Возвращаясь в их ходе к невралгической точке чехословацкой истории – событиям 1968 г., Якеш в этот раз стал апеллировать к общественным настроениям в стране, разумеется, в собственной интерпретации. В связи с этим он заметил: «О людях 1968 года. С массой мы работать начали. Сейчас исключенные из партии создали клуб „Возрождение“[589], просят признать его. Мы на это не пошли и, вероятно, не пойдем. Народ не хочет повторения 1968 года (курсив мой. – Э. З.)»[590]. «Мы подчеркиваем, – продолжал он, – что политика, выработанная в январе 1968 года, была правильной, но партия потеряла контроль над ее реализацией. Виновато руководство Дубчека. Ведь вначале именно ЦК выступал с революционными переменами, поставил вопрос об освобождении Новотного. Народ этого не требовал. Он привык, что все делается ЦК и правительством. Пусть они, мол, и решают, а мы и так неплохо живем… (отточие в оригинале. – Э. З.). Такая же обстановка была в 1968 году. Тогда тоже нужна была перестройка, но мы ее проиграли»[591].

Свои опасения, связанные со становившимися уже неизбежными кардинальными преобразованиями, устремления к которым антинормализационных структур даже в Чехословакии в тот период видны были уже невооруженным глазом, чехословацкий лидер выразил так: «Некоторые люди перестройку отождествляют с анархией, как было в 1968 году. Мы видим в этом процессе усиление социализма, а они только демократию, причем в буржуазном, масариковском понимании».