1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Новая генерация художников, показавших свои работы на выставке «Искусство молодых – 70», как уже было сказано, обращалась в основном к символическим изображениям и аллегориям, а вот старшее поколение, к которому как раз и относились Ян Зрзавый и Иржи Коларж, часто самовыражалось однозначно и твердо. Например, Зрзавый в довольно примитивной форме, напоминающей детский рисунок, изобразил «лицо» оккупации. Среди произведений Коларжа стоит отметить «Еженедельник 1968», над которым художник работал весь год: в августе 1968 г. он выпускался почти каждый день. Работы Коларжа в «Еженедельнике» представляют собой экспериментальный синтез литературы и изобразительного искусства. Коларж дополняет коллажи, созданные из газетных вырезок, плакатов и брошюр, своими стихами. Основную задачу он видел в изображении смелого национального сопротивления. Уже начиная с конца июля в его коллажах прослеживается нарастающая трагичность, достигающая своего пика в августе и сентябре. В последующем Коларж возвращается к данной теме неоднократно, а в январе 1969 г., после смерти Яна Палаха, посвящает ему ряд коллажей. Художник прибегает к сопоставлениям с библейскими сюжетами: трагедия, разыгравшаяся на Вацлавской площади, сравнима с изображением распятого Христа на готических алтарях. Издание «Еженедельник 1968» фактически не было доступно общественности, оставаясь частным, поэтому Коларжа невозможно было обвинить в пропаганде антисоветских идей в обществе.

Среди символов оккупации в искусстве 1960-х гг. особенно выделяется символ рук. В 1969 г. скульптор Ева Кментова использовала в работе слепок своих, застывших в молитве, рук с пулевыми ранениями. Явившись прямой реакцией на оккупацию, произведение «Руки», выполненное из гипса и картона, стало символом трагического августа 1968 г., символом вторжения на мирную землю.

Павел Нешлеха представил картину «Израненная рука». На ней изображены швы как выражение надежды художника на то, что рана, нанесенная чехословацкому обществу, может зажить.

Символика пронизывает также произведения, изображающие мишень или человеческое тело со следами пулевых отверстий. Мишень, с одной стороны, становится символом преданной Чехословакии, а с другой – символом человеческой жертвы.

Наиболее значительным здесь видится произведение Евы Кментовой «Мужчина-мишень» (1968): пулевые ранения сосредоточены в области сердца.

Над изображением человека-механизма в 1960-е гг. работал Карел Непраш: выполненные из металла скульптуры символизируют оружие и первую неделю оккупации, когда Прага превратилась в поле сражения. На рубеже 1960-1970-х гг. Непраш создает несколько скульптурных композиций, изображающих ряд фигур, словно поспешно уходящих куда-то. Наиболее известный скульптурный комплекс данного цикла создан в 1969 г. в Остраве под названием «Семья, готовая к отъезду»[667]. Фигуры олицетворяют процесс эмиграции как проявление несогласия чехословацкого общества с политикой «нормализации».

Для пражского и в целом чешского изобразительного искусства главным символом трагического самопожертвования стал Ян Палах. Некоторые художники реагировали на самоотверженность Палаха чистыми минималистическими формами, как, например, Вацлав Боштик в своей работе «Синий (Яну Палаху)» (1969). Особенно хотелось бы отметить скульптора Ольбрама Зоубека, который 19 января снял посмертную маску Палаха[668]. Позже, в августе 1969 г., к Зоубеку обратилась мать погибшего юноши с просьбой сделать для ее сына надгробный памятник[669]. Появилась даже идея проведения международного конкурса на проект памятника, которая в то время не могла быть реализована[670]. Будучи родственником Палаха, Зоубек работал над данным заказом почти без перерыва, и уже в июле 1970 г. надгробная плита была установлена на Ольшанском кладбище[671]. Могила Палаха сразу стала местом паломничества, и уже в ноябре того же года надгробный памятник был демонтирован и уничтожен по приказу партийного руководства[672]. В 2007 г. Зоубек передал посмертную маску Палаха скульптору Иржи Созанскому и разрешил ему использовать маску в своем творчестве[673]. И. Соланский сделал это в цикле работ «Вознесение». В центре произведения – отпечатки тела Палаха и его посмертная маска. Как утверждает сам Созанский, обдумывая концепцию произведения, он обратился к христианской реликвии – туринской плащанице[674].

Изучение влияния событий 1968 г. на чехословацкое изобразительное искусство и поныне остается актуальным и важным. Свидетельством этого являются выставочные проекты и художественные акции. Так, например, на выставке «Анатомия прыжка в пустоту. 1968 год и искусство в Чехословакии» было представлено публике более 140 произведений.

«Пражская весна» и последовавшие за ней события, пожалуй, более выразительно проявились в изобразительном искусстве, чем в документальной фотографии и кино. Произведения искусства являются особым эмоциональным отражением этого непростого периода чехословацкой истории.