1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

В мае 1964 г. я был назначен сопровождающим делегации КПСС во главе с Леонидом Брежневым, тогда председателем Президиума Верховного Совета СССР, которая должна была принять участие в созывавшемся 15–30 июня IV съезде ПОРП. Тот факт, что делегацию возглавил Брежнев, а не Хрущёв, мы оценивали как выражение неприязни к Гомулке за его критику позиции советского лидера по международным вопросам. Когда за несколько дней до открытия съезда пришла информация о замене Брежнева Николаем Подгорным, одним из секретарей ЦК КПСС, мы пришли к выводу, что борьба за место Хрущёва, который своим своевластием активизировал выступавшие против него силы, входит в решающую фазу (это и побудило Брежнева остаться в Москве). Этот прогноз хотя и оказался несколько преждевременным (Хрущёв даже приехал в Варшаву на празднование 20-летия ПНР), но в целом был правильным: 17 октября было опубликовано сообщение о снятии Хрущёва с должности первого секретаря ЦК КПСС и избрании вместо него Брежнева. Некоторые советские функционеры, позднее побывавшие в Польше, подчеркивали, что свержению Хрущёва способствовали ошибки, за которые упрекал его Гомулка, однако документально это не подтверждено. В любом случае приход к власти Брежнева открыл новый этап в польско-советских отношениях. С самого начала наше руководство старалось способствовать тому, чтобы позиция нового первого секретаря ЦК КПСС и в двусторонних отношениях, и в международной политике была выгодна Польше. Учитывая большой авторитет Гомулки как в советском обществе, так и в международном коммунистическом и рабочем движении, советское руководство, особенно сам Брежнев, с пониманием относилось к этому. Так, собственно, Брежнев сам предложил провести уже 24 октября в Беловежской Пуще (в Белоруссии, вблизи польской границы) встречу лидеров Польши и СССР. На встрече советская сторона проинформировала польскую сторону о причинах отстранения Хрущёва. Были также обсуждены вопросы, связанные с имевшимися упущениями в польско-советских экономических отношениях. Поскольку, оценивая деятельность своего предшественника, Брежнев обошел проблемы международной политики, Гомулка представил критический анализ деятельности Хрущёва в этой сфере в конце его пребывания у власти. Гомулка указал, что в случаях, когда дело касалось жизненных интересов Польши, советская сторона не считала нужным консультироваться с поляками. В качестве иллюстрации он привел концепцию сближения ФРГ с Советским Союзом и все связанные с ней попытки, основанные на примере немецко-советского договора в Рапалло. Упомянул также легкомысленное, по его мнению, отношение Хрущёва к возможности создания западными государствами многосторонних ядерных сил НАТО, что могло бы открыть ФРГ доступ к ядерному оружию. Большое внимание Гомулка уделил разногласиям, касавшимся отношений с Коммунистической партией Китая и Китайской Народной Республикой, а также необходимости восстановления единства всего «социалистического лагеря». Гомулка всегда считал, что причиной советско-китайского конфликта было нежелание советских лидеров относиться к китайским коммунистам как к равноправным партнерам, а не какие-то существенные доктринальные различия.

Встреча в Беловежской Пуще внесла значительные изменения в польско-советские отношения, особенно торгово-экономические. В результате оздоровления общей политической атмосферы, формировавшейся в ходе встреч, официальных визитов, при обмене корреспонденцией, появилась возможность решать конкретные проблемы сотрудничества в духе уважения интересов сторон и на основе взаимной выгоды. Правда, время от времени установившуюся хорошую «погоду» во взаимоотношениях портили отдельные высказывания некоторых ведущих советских политиков (к ним не относился Алексей Косыгин): они позволяли себе хотя и шутливые по форме, но доктринерские по содержанию колкости о якобы имевшемся «отставании» Польши в строительстве развитого социалистического общества. В целом они касались трех сфер нашей общественной жизни: большой роли католической церкви, низкого уровня обобществления в сельском хозяйстве и отсутствия единого молодежного движения. Гомулка решительно и в острой форме пресекал такие банальные «шутки». Он видел сокрытую в них наглость людей, не желавших признать, что их собственные решения в этих областях являются источником глубоких общественно-экономических деформаций. Гомулка на язвительность отвечал язвительностью, что, как правило, пресекало эту часть дискуссии.