1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Общественный подъем, развернувшийся в Венгрии под влиянием XX съезда КПСС под лозунгами обновления социализма, сопровождался публичной постановкой многих ранее запретных вопросов, и в том числе о положении венгров в Трансильвании. Инициатива здесь принадлежала отнюдь не руководству партии, а его критикам из числа коммунистов-реформаторов, с каждым месяцем усиливавшим свое влияние. 9 сентября 1956 г. в центральном партийном органе газете «Szabad Nep» была опубликована статья Пала Панди «О наших общих делах». Как отмечал публицист, «вопрос о румынских венграх оказался в списке щекотливых проблем, которые не принято поднимать и даже простое упоминание которых может повлечь за собой обвинение в национализме. Боязнь оказаться заподозренным в национализме привела к какому-то подчеркнутому псевдоравнодушию по отношению к венграм», живущим в других странах. Более того, «проявлялась какая-то удивительная готовность всячески демонстрировать такое равнодушие». Между тем, по мнению автора, «извращения сталинской эпохи» не могли не сказаться на национальной политике в Румынии, и равнодушие к таким извращениям не только оставляет нерешенными существующие проблемы, но и, «вопреки нашему желанию, дает пищу как венгерскому, так и румынскому шовинизму». В статье выражалось недоумение по поводу роспуска ряда общественных организаций румынских венгров, говорилось о необходимости оживления культурного обмена, ставился вопрос о восстановлении в Румынии снесенных после 1920 г. памятников деятелям венгерской истории и культуры – Шандору Петёфи на месте его гибели в 1849 г. в Трансильвании, «арадским мученикам» (генералам венгерской революционной армии, героям революции 1848–1849 гг., казненным в г. Араде после ее подавления). Особенно крамольным показался в Бухаресте тезис о культуре румынских венгров как органической части современной венгерской культуры и, как следствие этого, подчеркивание необходимости способствовать ее развитию в самой Венгрии.

Не слишком острая, но явно непривычная для своего времени подобная постановка проблемы вызвала крайне негативную реакцию румынских властей. Политбюро ЦК РРП квалифицировало ее как «открытый призыв к ревизии вопроса о Трансильвании»[458]. Во избежание более шумных демаршей официального Бухареста венгерскому руководству пришлось отмежеваться от позиции, зафиксированной на страницах партийного официоза[459]. С настороженностью публикация была воспринята и в Москве, где опасались возникновения трещин в советском блоке. В записке МИД СССР в ЦК КПСС в этой связи отмечалось, что появление статьи не случайно, а свидетельствует «о наличии серьезных националистических тенденций в отношении Трансильвании среди некоторых слоев венгерского населения и прежде всего в кругах венгерской интеллигенции»[460].

Подобного рода статьи, демонстрировавшие сохранявшийся в Венгрии общественный интерес к положению соотечественников в соседних странах, вызывали столь большое раздражение коммунистического руководства Румынии не только из-за традиционного недоверия к официальному Будапешту, обусловленного историческими причинами, а прежде всего потому, что венгерское влияние в тот конкретный период связывалось прежде всего с либеральными политическими веяниями. Румынские коммунистические лидеры, не склонные даже к самым ограниченным реформам в своей стране, в одинаковой мере боялись как «заражения» собственной интеллигенции идеями либерализации социализма, так и активизации венгерского национального меньшинства в его борьбе за свои гражданские права. (Кстати, подобные настроения разделяли и некоторые круги титульной румынской нации.) Стремясь оградить страну от ветра перемен из Венгрии, Георгиу-Деж и его окружение стали все настойчивее подчеркивать в своей внутренней пропаганде опасность для Румынии великомадьярского шовинизма.