1984

– Да, что-то в этом роде. Ты же знаешь, огромное количество молодых девушек именно так бы и сделали.

– Все из-за этой проклятой вещицы, – сказала она, срывая алый пояс Молодежной Антисекс-Лиги и бросая его на какую-то ветку. Коснувшись талии, она будто вспомнила что-то, а потому залезла в карман комбинезона и достала оттуда маленькую плитку шоколада. Она разломила ее пополам и дала один кусочек Уинстону. Еще не попробовав угощенья, он понял по запаху, что это необычный шоколад. Он был темным и блестящим, завернут в серебристую бумагу. Обычный шоколад представлял собой крошащуюся массу тускло-коричневого цвета, которая на вкус была – как он мог это описать – словно дым горящего мусора. И все же когда-то он пробовал шоколад, вроде того, кусочек которого она дала ему. Как только до него донесся запах, в его памяти ожило неясное, но одновременно сильное и тревожное воспоминание.

– Где ты достала такой? – спросил он.

– На черном рынке, – беззаботно сказала она. – Знаешь, на вид я именно такая девушка. Я отлично играю. В Разведчиках командовала отрядом. Три вечера в неделю посвящаю добровольной работе в Молодежной Антисекс-Лиге. Часами хожу и расклеиваю их проклятые листки по всему Лондону. Я всегда держусь за один конец транспаранта во время шествий. Я всегда выгляжу бодрой и ни от чего никогда не увиливаю. Всегда кричи с толпой, вот что я скажу. И только так ты останешься в безопасности.

Первый квадратик шоколада растаял у Уинстона на языке. Вкус потрясающий. Но было еще что-то в его памяти, где-то на краю сознания, что-то очень сильное, но не принимающее определенную форму, как предмет, который ты видишь лишь краешком глаза. Он отогнал воспоминание, хотя понимал, что речь идет о каком-то поступке, который он предпочел бы не совершать.

– Ты очень молода, – произнес он. На десять-пятнадцать лет моложе меня. Что могло тебя привлечь в таком мужчине, как я?

– Было что-то в твоем лице. Я решила использовать шанс. Я хорошо распознаю людей, которые не похожи на других. Увидев тебя, я сразу же поняла: ты против НИХ.

Они – это, видимо, о Партии, причем о Внутренней партии, о которой она говорила с неприкрытой ненавистью, от чего Уинстону становилось неуютно. Хотя он знал: здесь они в большей безопасности, чем где-либо. А что еще его удивляло в ней, так это грубость ее речи. Члены Партии не должны сквернословить, и сам Уинстон, как бы то ни было, редко бранился, особенно вслух. Между тем Джулия, казалось, не могла упоминать Партию, прежде всего, Внутреннюю партию, не употребив слов, которые пишут мелом на заборах в глухих переулках. Его это не раздражало. Просто форма протеста против Партии во всех ее проявлениях, которая казалась естественной и здоровой, как чихание лошади, понюхавшей плохо высушенного сена. Они ушли с полянки и, обняв друг друга за талию, бродили по пятнистой аллее, достаточно широкой, чтобы идти вместе.

Он заметил, что сейчас, когда пояс снят, ее талия кажется мягче на ощупь. Они говорили лишь шепотом. Джулия сказала, что за пределами полянки лучше вести себя тихо. Вот они уже достигли края перелеска. Она остановила его.

– Не выходи на открытое место. Кто-нибудь может тебя увидеть. Лучше нам находиться за деревьями.

Они стояли в тени орешника. Солнечный свет, сочась через густую листву, все равно горячил их лица. Уинстон смотрел на поле, расположенное позади, со странным чувством постепенного узнавания. Он вспомнил этот пейзаж. Старое вытоптанное пастбище с тропинкой, бегущей через него, и кротовыми норами повсюду. Неровная изгородь на противоположной стороне, образованная ветками вязов, заметно качалась от легкого ветерка, а пышные кроны деревьев слегка шевелились, как женские волосы. Наверняка ведь здесь поблизости есть ручей, просто его не видно, с зелеными заводями, в которых шныряет плотва?

– Здесь поблизости есть ручей? – спросил он шепотом.

– Верно, здесь есть ручей. Вон там, на краю другого поля. И рыбы в нем водятся, очень большие. Смотри, вон они, шевелят хвостами, еле движутся в заводях под ивами.

– Золотая страна, почти что, – пробормотал он.

– Золотая страна?

– Ничего такого, правда. Картина, которая мне иногда снится.

– Смотри, – шепнула Джулия.