1984

Бывали вечера, когда они встречались, но проходили мимо друг друга, не подав даже знака, потому что за угол только что завернул патруль или над головами кружил вертолет. И даже если бы продолжение отношений представляло меньшую опасность, все равно было бы трудно найти время для встреч. Уинстон работал шестьдесят часов в неделю, а Джулия – даже больше, и ее выходные дни зависели от рабочей нагрузки и не часто совпадали с его выходными. В любом случае у Джулии редко выдавался полностью свободный вечер. Невероятное количество времени она посвящала посещению лекций и демонстраций, распространению литературы Молодежной Антисекс-лиги, подготовке транспарантов к Неделе ненависти, сбору денег на различные мероприятия и тому подобной деятельности. Это окупается, как она говорила, это маскировка. Если соблюдать мелкие правила, то можно нарушать важные. Она даже убедила Уинстона пожертвовать еще одним из его вечеров и записаться на работу по изготовлению боеприпасов, которую особо рьяные члены Партии выполняли на добровольных началах. Поэтому один вечер в неделю Уинстон четыре часа томился одуряющей скукой, скручивая маленькие кусочки металла, которые, видимо, были частью взрывателя бомбы; он находился в насквозь продуваемом, плохо освещенном цехе, где унылый стук молотков смешивался с музыкой из телеэкранов.

Они заполнили пробелы в их обрывочных беседах, когда встретились в церкви, на колокольне. Солнце палило. Воздух в маленьком квадратном помещении над колоколами был жарким и застоявшимся, а еще там сильно пахло голубиным пометом. Они сидели на пыльном, усыпанном ветками полу и говорили несколько часов, время от времени вставая по очереди, чтобы посмотреть сквозь крошечные окошки-бойницы, не приближается ли кто-нибудь к ним.

Джулии исполнилось двадцать шесть лет. Она жила в общежитии с еще тридцатью девушками («Все время воняет бабами! Как же я ненавижу женщин!» – сказала она между прочим) и трудилась, как он догадывался, над написанием машинных романов в Департаменте художественной литературы. Ей нравилась ее работа, состоявшая главным образом в запуске и обслуживании мощного, но сложного электрического мотора. Она была «не из умников», а любила трудиться руками и знала технику как свои пять пальцев. Она могла описать весь процесс создания романа – начиная с общего сюжета, намеченного Плановым комитетом, до финальной правки, которой занималась Редакционная группа. Но окончательный продукт ее не интересовал. Она «не особо любила читать», как сама говорила. Книги – это просто товары потребления, которые производятся, как, например, джем или шнурки.

Она не помнила ничего, что было до начала шестидесятых, и знала лишь одного человека, часто говорившего о дореволюционном времени, – своего деда, который исчез, когда ей исполнилось восемь лет. В школе она была капитаном хоккейной команды и два года подряд выигрывала кубок по гимнастике. Она стала командиром отряда в Разведчиках и секретарем отделения в Молодежной лиге до того, как вступила в Молодежную Антисекс-Лигу. Все считали, что у нее отличный характер. Ее даже выбрали (безошибочный признак хорошей репутации) для работы в Порносеке – подразделении Департамента художественной литературы, которое занималось низкопробной порнографией для распространения среди пролов. Она заметила, что сами работники называли его Навозным домом. Она работала там год, помогая выпускать брошюры в запечатанных пакетах с названиями вроде «Шлепни по заднице» или «Ночь в школе для девочек», которую пролетарская молодежь приобретает украдкой, искренне веря, что покупает нечто запрещенное.

– А что это за книги? – с любопытством спросил Уинстон.

– Ой, да полная ерунда. Скучные, правда. У них лишь шесть сюжетов, и их слегка перемешивают. Конечно, я имею дело только с калейдоскопами. Я никогда не работала в Редакционной группе. Я не литератор, мой дорогой, в этом ничего не соображаю.

Он с удивлением узнал, что все работники Порносека, за исключением главы Департамента, были девушками. Существовала теория, утверждавшая, что мужчины, чьи половые инстинкты труднее контролировать, могли куда быстрее набраться грязи на этой работе и скорее развратиться, чем девушки.

– Туда даже замужних женщин не берут, – добавила она. Считается, что девушки невинны. А вот перед тобой не такая.