1984

И вот она появилась снова: ей уже не нужно подвязывать руку, достаточно полоски пластыря на запястье. Увидев ее, Уинстон испытал такое облегчение, что позволил себе на несколько секунд задержать на ней взгляд. А еще днем позже ему почти удалось с ней заговорить. Когда он вошел в столовую, она сидела довольно далеко от стены, совсем одна за столиком. Зал еще не успел заполниться. Уинстон продвинулся в очереди почти до раздачи, но там задержался на пару минут: кто-то перед ним жаловался, что не получил сахариновую таблетку. Когда ему выдали поднос, девушка все еще сидела одна, и он двинулся к ее столику – будто невзначай, высматривая место где-то у нее за спиной. До нее каких-то три метра, через пару секунд цель будет достигнута. Тут сзади раздался голос: «Смит!» Он притворился, что не слышит. «Смит!» – повторил голос погромче. Ничего не поделаешь. Он обернулся. Едва знакомый Уинстону блондин с глуповатой физиономией по имени Уилшер приглашал его, улыбаясь, на свободное место за своим столиком. Отказываться небезопасно. Теперь, когда его узнали, нельзя просто подсесть к девушке, которая за столиком одна. Слишком заметно. Он сел, дружелюбно улыбаясь Уилшеру. Тупой блондин просиял в ответ. Уинстона посетило видение: как он с размаху вонзает кирку прямо в эту улыбку. Через несколько минут за столиком у девушки тоже не осталось мест.

Наверняка она все же заметила, как он шел в ее сторону, – углядит ли она в этом намек? На следующий день он нарочно пришел пораньше. И точно, она снова одна за столиком – примерно в том же месте. Прямо перед Уинстоном занял очередь низенький, шустрый, жукоподобный человечек с подозрительными глазками на плоском лице. Когда Уинстон, подхватив поднос, отвернулся от раздачи, он увидел, что коротышка направляется прямиком к столику девушки. Надежда снова угасла. За столиком чуть поодаль оставалось свободное место, но коротышка держался как человек, который ценит комфорт и выберет, где ему будет просторнее. С холодеющим сердцем Уинстон пошел за ним. Непременно нужно остаться с ней один на один, иначе все бесполезно. Вдруг раздался грохот: коротышка стоял на четвереньках, его поднос отлетел в сторону, по полу побежали ручейки супа и кофе. Поднявшись на ноги, человечек кинул злобный взгляд на Уинстона: видимо, заподозрил, что тот дал ему подножку. Но обошлось. Через пять секунд Уинстон сидел за столиком напротив девушки, и сердце его норовило выпрыгнуть из груди.

Не глядя на нее, он переставил тарелку и кружку с подноса на стол и принялся за еду. Важно начать говорить сразу, пока никто к ним не подсел, но его вдруг охватил ужас. Прошла неделя с тех пор, как она подала ему знак. Передумала, конечно, передумала! Не может их роман привести ни к чему хорошему – в жизни так не бывает. Он бы так и не раскрыл рта, если бы не заметил, что Эмплфорт, волосатоухий поэт, вяло бродит по залу с подносом в поисках места. Эмплфорт проявлял к Уинстону смутную симпатию: наверняка усядется за его столик, если заметит. Если действовать, то на все есть от силы минута.

И Уинстон, и девушка методично уплетали жидкий фасолевый суп. Уинстон заговорил – тихо, словно себе под нос. Оба, не поднимая глаз, так и зачерпывали ложками водянистое варево, а между делом вели разговор без лишних слов, не повышая голос и без всякого выражения.

– Когда уходишь с работы?

– В восемнадцать тридцать.

– Где встретимся?

– На площади Победы, у памятника.

– Там полно телевидов.

– Ничего, там толпа.

– Условный знак?

– Незачем. Не подходи ко мне, пока не увидишь, что вокруг толпа. И не смотри на меня. Просто держись поблизости.

– Во сколько?

– В девятнадцать.

– Договорились.

Эмплфорт не заметил Уинстона и сел за другой столик. Уинстон и девушка больше не разговаривали и, насколько возможно, избегали смотреть друг на друга. Девушка быстро доела и скрылась, а Уинстон остался выкурить сигарету.

Уинстон пришел на площадь Победы загодя. Он обошел гигантскую псевдоантичную колонну, с вершины которой статуя Старшего Брата, обращенная лицом к югу, смотрит в небо, где его боевые самолеты расправились с евразийскими (а несколько лет назад говорили, что с остазийскими) в Битве за Авиабазу номер один. У подножия колонны – конная статуя, изображающая вроде бы Оливера Кромвеля. В девятнадцать часов пять минут девушка еще не появилась. И снова страх охватил Уинстона. Она не придет, она передумала! Он медленно прошелся по площади и немного приободрился, узнав церковь Святого Мартина: это ее колокола, пока их еще не сняли, вызванивали, напоминая – «Ты мне должен фартинг». А вот и девушка – у основания памятника, читает или притворяется, что читает лозунг на бумажной ленте, спиралью ползущей вверх по колонне. Приближаться к ней небезопасно, пока не соберется толпа побольше. Вокруг постамента повсюду телевиды.