1984

Он приехал немного раньше времени. Дорогу нашел легко. Девушка явно знала, что делает, и он боялся меньше, чем можно было бы ожидать. Вообще-то за городом не намного безопаснее, чем в Лондоне. Здесь, конечно, нет телевидов, но всегда остается опасность, что твой голос запишут и распознают скрытые микрофоны. Да и трудно не привлечь лишнее внимание, если путешествуешь один. Когда отъезжаешь не больше чем на сто километров, штамп в паспорте не нужен, но на вокзалах часто ошиваются патрули, проверяют у всех встреченных партийцев документы и задают неудобные вопросы. Однако ему патруль не встретился, а всю дорогу от станции он озирался – не следят ли за ним. Поезд был набит массами – в праздничном настроении из-за летней погоды. Вагон с деревянными сиденьями, в котором он ехал, заполнила одна огромная семья, от беззубой прабабки до месячного малыша. Ехали они в деревню «к своякам» и, как они объяснили Уинстону, собирались прикупить неучтенного сливочного маслица.

Тропинка стала шире, и через минуту он увидел колею, о которой говорила девушка, – не более чем коровью тропку между кустами. Часов при нем не было, но вряд ли уже пробило пятнадцать. Землю так густо покрывали колокольчики, что трудно было на них не наступать. Уинстон наклонился и стал их собирать, отчасти чтобы убить время, но и подумывая при встрече преподнести девушке букет. Он нарвал уже много. Слабый, чуть тошнотворный запах цветов наполнял его ноздри, как вдруг шум за спиной заставил его замереть – кто-то наступил на ветку, этот хруст ни с чем не перепутать. Он продолжал собирать колокольчики – а что еще делать? Может, это девушка, а может, его все же выследили. Оглянуться – значит признать вину. Уинстон сорвал цветок, за ним еще один. И почувствовал на плече легкое прикосновение.

Он поднял голову. Она! Покачала головой, явно предостерегая, чтобы он ничего не говорил, потом раздвинула кусты и проворно повела его по узкой тропке вглубь леса. Она явно бывала здесь раньше: заболоченные места обходила уверенно, будто привычно. Уинстон шел за ней, все еще сжимая в руке букет. Сначала он испытал облегчение, но, глядя на ее сильное, стройное тело, на красный пояс, затянутый достаточно туго, чтобы подчеркнуть округлые бедра, начал остро чувствовать собственную неполноценность. Даже сейчас он подозревал, что, обернувшись и как следует рассмотрев его, она отпрянет. Ему стало не по себе от сладкого майского воздуха и лесной зелени. Еще по дороге от станции под весенним солнышком он казался себе грязным и каким-то пожухлым – существом, выросшим в четырех стенах и впитавшим черную пыль лондонских улиц всеми порами кожи. Она ведь никогда не видела меня при ярком дневном свете, подумалось ему.

Они добрались до того самого упавшего дерева. Девушка протиснулась сквозь кусты, в которых, казалось, нет просвета. Уинстон последовал за ней и обнаружил за кустами полянку – маленький поросший травой холмик, окруженный высокой молодой порослью, полностью скрывающей его от глаз. Девушка остановилась и повернулась к нему.

– Ну вот, мы пришли, – сказала она.

Он остановился в нескольких шагах от нее и не осмеливался подойти ближе.

– Не хотела ничего говорить на дороге, – продолжала девушка. – Может, там микрофон припрятан. Вряд ли, но кто его знает. Вдруг эти свиньи вычислят тебя по голосу. А здесь мы одни.

Ему все еще не хватало смелости приблизиться.

– Здесь мы одни? – повторил он как дурак.

– Да, посмотри, какие заросли. – Это были ясени толщиной в запястье, когда-то спиленные, но теперь снова разросшиеся в естественный частокол. – Тут и микрофон-то спрятать негде. К тому же я здесь и раньше бывала.

Хоть какой-то разговор завязался. Он смог подойти поближе. Она стояла перед ним очень прямо, с улыбкой, казавшейся чуть насмешливой, будто она недоумевает, почему он так медлит. Колокольчики посыпались на землю: он и не заметил, как их выронил. Он взял ее за руку.

– Поверишь ли, – сказал он, – я до сих пор не знал, какого цвета у тебя глаза.

Светло-карие, с темными ресницами, отметил он про себя.

– Теперь ты меня как следует рассмотрела. Я тебе еще не противен?

– Еще что выдумал.

– Мне тридцать девять лет. У меня жена, от которой я не могу избавиться. У меня варикоз. У меня пять железных зубов.

– Мне наплевать, – ответила девушка.