1985, Напролом

- Он даже не вышел на старт. Его оставили в конюшне.

- Ах да, как же! - сказал я. - Помню, читал. Было расследование, жокея оштрафовали…

- Да, но ставки-то остались в силе.

- И что было дальше? - спросил я. - Я получил этот ужасный счет от букмекера. Он сказал, что подсчитал, сколько я ему должен, и обнаружил, что это уже ни в какие ворота не лезет, так что мне следует заплатить. В смысле, там было несколько страниц!

- Записи ставок, которые вы у него сделали?

- Да. Выигрыши и проигрыши. И проигрышей было куда больше. В смысле, там были ставки, про которые я даже не помнил. Но букмекер клялся, что я их делал, обещал принести свои отчетные записи из офиса, если я не верю, но сказал, что это неблагородно с моей стороны - делать такие предположения, после того как он столько времени терпеливо ждал… - Хью сглотнул. - Может быть, он и обманул меня, я просто не знаю. В смысле, я действительно иногда ставил на двух лошадей в одной и той же скачке, но я не знал, что делал это так часто.

- А вы сами, разумеется, не записывали, сколько и на кого вы ставили?

- Я об этом даже не подумал. В смысле, я и так помнил. В смысле, я думал, что помню…

- Хм… Ну а что было дальше? - Мейнард Аллардек позвонил мне домой и сказал, что слышал от нашего общего букмекера о моих проблемах, и спросил, не может ли он чем-то помочь, потому что он чувствует себя отчасти виноватым, это ведь он меня во все это втянул, так сказать. Он сказал, что нам надо встретиться и, возможно, он сможет предложить какой-то выход. И я встретился с ним в Лондоне, в ресторане, за ленчем, и мы все это обсудили. Он сказал, что надо во всем признаться отцу, и пусть он заплатит мои долги. Но я сказал, что не могу, потому что отец рассердится - он ведь не знал, что я так много играю, и он всегда мне говорил, что деньги надо беречь… И я не хотел его разочаровывать, понимаете? Не хотел его волновать. В смысле, это, наверно, звучит ужасно глупо, но я ведь не потому, что боялся, - я это сделал из любви к нему, что ли, только это очень трудно объяснить…

- Понятно, - сказал я. - Продолжайте.

- Мейнард Аллардек сказал, чтобы я не беспокоился, он понимает, почему я не хочу ничего говорить отцу. Он сказал, у меня все на лице написано, и обещал, что сам одолжит мне денег, а я могу отдать их ему постепенно. Он сказал, что возьмет небольшие проценты, если, конечно, я считаю, что это справедливо. Ну и я, конечно, сказал, что это нормально. Это было такое облегчение для меня! Я просто не знал, как его благодарить.

- Значит, Мейнард Аллардек заплатил вашему букмекеру?

- Да, - Хью кивнул. - Я получил от него последний счет с надписью «Благодарю за уплату» и записку, что мне пока лучше не играть, но если в будущем я решу снова делать ставки, он всегда к моим услугам. В смысле, я подумал, что он обошелся со мной достаточно хорошо и справедливо, верно ведь?

- Хм… - сухо сказал я. - А потом, через некоторое время, Мейнард Аллардек сказал вам, что ему самому нужны деньги и ему придется просить вас вернуть долг?

- Да! - с удивлением сказал Хью. - А вы откуда знаете? Он так извинялся, что мне самому стало его почти жалко, хотя он поставил меня в ужасное положение. В ужасное. Но потом он предложил выход. Все оказалось так легко, так просто… ясно как божий день. Удивительно, как я сам до этого не додумался.

- Хью, - медленно спросил я, - что у вас могло быть такого, что понадобилось Аллардеку?

- Моя доля акций «Глашатая», - ответил он.

Глава 18

У меня перехватило дыхание. «О господи! - подумал я. - Черт бы побрал азартные игры!»

Ясно как божий день. Легко и просто. И как это я сам не додумался?

- Ваша доля акций «Глашатая»?

- Да, - сказал Хью. - Мне их дедушка оставил. В смысле, я даже и не знал, что они у меня есть, пока мне не исполнился двадцать один год.

- В августе.

- Ну да, в августе. Во всяком случае, я подумал, что это решает все проблемы. В смысле, ну ведь действительно решает, верно? Мейнард Ал-лардек узнал точную рыночную стоимость и все такое, и дал мне подписать пару документов, и сказал, что все в порядке, мы в расчете. В смысле, это же было так просто! И это была не вся моя доля. Меньше половины.

- И сколько стоили те акции, которые вы продали Аллардеку?

- Двести пятьдесят четыре тысячи фунтов, - ответил он таким тоном, точно для него это были деньги на мелкие расходы. Я помолчал. Потом спросил:

- И вас не расстроило?… Это же такая огромная сумма…

- Нет, конечно. Это же все было только на бумаге. И Мейнард Аллардек еще смеялся и говорил, что если мне снова захочется поиграть на скачках, то у меня есть надежная поддержка, и если понадобится помощь, я всегда могу на него рассчитывать. Я умолял его ничего не говорить папе, и он пообещают, что не скажет.

- Но ваш отец узнал?