1990-e годы

Жестоко избив какого-нибудь молодого негра, или пожилого аварца, Рома и его компания быстренько выворачивали карманы жертвы и сматывались. На полученные от «промысла» деньги, они бухали и курили траву, а потом расходились по домам и встречались следующим вечером в условленном месте снова.

Дрюня так и не заговорил со своим новым кумиром о возникших дома проблемах. Как только они накатили пивка и двинулись через дворы на центральную аллею, все вопросы, что хотел задать Андрюша Роману, сразу же куда-то улетучились, а вернувшись поздно вечером домой, он с радостью отметил, что давешние припадки отца и матери заметно поутихли.

Родители как будто бы были шокированы только первым впечатлением, но с каждым днём всё больше привыкали и словно бы начинали мириться с новым образом сына. Правда, в течение недели мать ещё несколько раз пробовала закатывать истерику, однако отец уже сильно не выступал, а лишь пару раз что-то вяло брякнул ей в поддержку и тут же многозначительно смолк.

Родители ещё раз спокойно обсудили проблему на кухне.

— В конце концов, он ещё ребёнок. Чего только они не придумывают в этом возрасте, — вяло успокаивал сам себя Артур Моисеевич.

— Да, но, Артурчик, а если он вляпается в какую-нибудь историю? Я смотрела передачу про эти банды, их иногда забирают в милицию! — пыталась возражать Алевтина.

Но Артурчик нетерпеливо отмахнулся:

— Ладно тебе, перестань. Никто его не заберёт…

Артур Моисеевич замолчал, думая о подобном гипотетическом развитии событий более тщательно и после небольшой паузы добавил:

— Впрочем, надо пожалуй проверить что там у него за друзья. Я этим займусь. А пока не трогай его — он всё равно ещё ничего не понимает.

Алевтину это удовлетворило, а Артур Моисеевич собрался завтра же позвонить своему знакомому в ГУВД и попросить его о небольшом одолжении.

Увы, но «завтра» папу Андрюши вызвало на ковёр начальство, где председатель суда драл его как сидорову козу за вынесение неправильного приговора. Артур Моисеевич не привык разочаровывать своего шефа и перенёс из-за этой взбучки сильнейший стресс. Всю следующую неделю он старательно лебезил перед председателем и смиренно бегал к нему в кабинет за советами по любому поводу, а вечером приходил домой и успокаивал нервы французским коньяком.

В свете означенных неприятностей у отца на работе, заниматься воспитанием сына в семье Лошадевых сразу стало как-то недосуг. Мама всецело переключилась на поддержку папы, и новая забава Андрюши вскоре перестала быть для них обоих такой уж неподобающей.

В конце-то концов, он ведь действительно ещё совсем ребёнок! Со временем юношеский запал иссякнет и всё само собой устаканится, думала мать. Ну либо, в крайнем случае, отец всегда сможет прибегнуть к своим связям, коли уж проблему придётся решать кардинально. В любом случае, всё это может покамест подождать. Главное, в данный момент — поддержать Артура, пока не будет полностью улажено это дурацкое недопонимание с председателем суда…

***

К тому роковому дню, когда они убили чеченца, Дрюня состоял в банде Романа уже почти месяц. За это время он познакомился со скинами из других городских группировок, с которыми они часто объединялись, когда сбивались в те самые большие стаи, от лицезрения коих в былые времена у Андрюши захватывало дух. А теперь вот и он сам нередко шагал в этой толпе и с наслаждением наблюдал, как испуганные прохожие переходят на другую сторону улицы.

Толпой, однако, нацисты собирались довольно редко и в основном «работали» маленькими группами из четырёх-шести человек, как это собственно и сложилось у банды Романа.

Из-за своего нового увлечения, Андрюша совсем забросил школу. Он прогуливал занятия по целым дням и периодически появлялся на уроках лишь за тем, чтобы удостовериться, что его ещё не бросились искать, подключив родителей. Ученики старших классов считались людьми вполне самостоятельными и для того, чтобы обращаться за помощью к взрослым, учителям требовались какие-нибудь особо серьёзные поводы. А поскольку в те времена прогулы занятий уже перестали считаться такими поводами, — сообщать отцу и матери Андрюши о неподобающем поведении их сына никто и не помышлял. И в моменты своих редких посещений занятий, школьник удостоверялся в этом всё надёжнее и надёжнее.

Каждый вечер их банда собиралась на стройке. До обеда Андрюша спал и потом делал вид, что идёт на уроки, а на самом деле слонялся по улицам, или просиживал часами в игротеке.

Резаться в «Мортал комбат», конечно, можно было бы и дома, но теперь, когда окружение Андрея полностью сменилось, он уже не хотел приглашать своих старых дворовых товарищей, а предложить поиграть в приставку кому-нибудь из скинхедов он не решался по двум причинам. Во-первых, Андрюша боялся, что такое предложение среди серьёзных пацанов может выглядеть глупо, ну а во-вторых, он не знал как поведут себя его родители, когда увидят в своей гостиной банду бритоголовых. Закатят ещё, не дай боже, истерику, ну их на хрен. Уж лучше пока перекантоваться в игротеке.