1b353ea713c73c68451a843e6ddfd834

  Приходит время, когда одиночество начинает кристаллизироваться вокруг них. Им становится холодно. Тогда они становятся церемонными, превращаются в артефакты вроде китайских ваз или столиков эпохи Ренессанса. Они погружаются в церемонии, начинают коллекционировать глупые бессмысленные титулы и знаки отличия, делают всё возможное для обретения достоинства и утонченности, заполняют свои дни различными сложными делами, чтобы заслужить очередную медаль или ленту, или новый титул, например, стать вице-президентом, или президентом, или почетным президентом того, этого или еще чего-то. Вот что такое одиночество. Нас учат тому, что у счастливых людей нет истории, у счастливых людей нет ни статуса, ни титула, ни выдающейся роли в жизни.

  Вот почему мать за меня боялась. Наверное, именно поэтому она терпела в доме Юдит Альдосо, даже заметив опасность, излучаемую этим созданием. Как я уже сказал, ничего 'не случилось'...Могу сказать, что к сожалению 'ничего не случилось'. Просто прошло три года. Потом однажды вечером, на Рождество, я шел домой с работы и решил заглянуть к своей тогдашней любовнице, певице, она в тот день была одна в очаровательной, теплой и скучной квартирке, которую я для нее обставил. Я вручил ей подарок столь же очаровательный и скучный, как она сама, эта певица, и все остальные любовницы, квартиры и подарки, на которые я тратился в то время. Но, как я уже сказал, я пришел домой, потому что семья в тот вечер ужинала дома. А потом это случилось. Я зашел в гостиную. На пианино стояла рождественская ель, сиявшая украшениями, но вообще в комнате царил полумрак, и Юдит Альдосо стояла на коленях возле камина.

  Был день Рождества, в доме родителей в часы перед Рождеством я чувствовал напряжение и одиночество. И знал, что отныне так будет всегда, всю оставшуюся жизнь, если не случится какое-то чудо. Знаешь, на Рождество всегда появляется какая-то смутная вера в чудеса, не только у нас с тобой, но и во всем мире, у всего человечества, как говорится, именно для этого ведь и нужны праздники, без чудес мы просто не можем жить. Конечно, до этого дня было много других таких дней, вечеров и утр, дней, когда я видел Юдит Альдосо и не чувствовал при этом ничего необычного. Если живешь на берегу моря, ты ведь не думаешь постоянно о том, что можно уплыть в Индию или броситься в море. Большую часть времени просто живешь там, читаешь и плаваешь. Но в тот день я стоял в тускло освещенной комнате и смотрел на Юдит. На ней была черная униформа горничной, так же, как на мне - серый костюм промышленника, я собирался пойти в свою комнату и переодеться в черный костюм для ужина - в свою вечернюю униформу. В тот день я стоял в сумерках комнаты, смотрел на рождественскую ель, на коленопреклоненную женскую фигуру, и вдруг понял всё, что произошло за последние три года. Я понял, что решающие моменты нашей жизни - это мгновения неподвижности и молчания, и под слоем видимых, ощущаемых нами событий таится другой уровень, где что-то лениво дремлет, спяшее чудовище лежит в море или в лесной чаще, в сердце мужчины, дремлющее чудовище, некое первобытное существо, которое изредка шевелится, зевает и потягивается, но редко тянет к чему-нибудь лапы, и это - тоже ты, это чудовище, это иное. В привычных событиях жизни есть скрытый порядок, такой же, как в музыке или математике...порядок немного романтического свойства. Неужели это так сложно понять? Вот что я чувствовал. Как я уже сказал, я - художник без кисти и мольберта, музыкант без музыкального инструмента.