2

устроить. Но вот именно сейчас следовало соглашаться и кивать, чтобы Всемогущий не

взбеленился. Он и так сегодня терпением не отличается. На том и порешили – девку прислать

завтра к вечеру, а юношу торговать у купцов, обуздать, научить манерам и предоставить после

обучения.

Глава 9.

Иллюзии и сила красоты.

Стела металась в душной комнате – простыни казались раскаленными, шелк подушек

обжигал, но сон не отпускал ее. Привиделись ей страшные и странные места – мрачные, темные и

бесконечные коридоры, ведущие в никуда. Стены коридоров, по которым стекают струйки вонючей

темной жижи, затканы пыльной паутиной. В углах, там, где темно и сыро, раскачиваются на

толстых нитях жирные пауки. Стела бежит по коридорам, не видя выхода. В руках – едва тлеющий

факел, и тоскливо и страшно здесь. А потом она со всего разбегу утыкается лицом в пустоту,

которая не пускает дальше. Странная, пыльная пустота, которая оборачивается мутным кривым

зеркалом. В зеркале и вовсе непонятные вещи происходят. Словно бы показывает оно то, что за

ним – как сквозь стекло. И Стела будто бы там – сидит на каменной скамье, прижимая к себе кого-

то маленького и испуганного – ребенок какой-то. Ребенок шепчет что-то невнятное, и капает где-то

равномерно вода. И в этом капании бесконечном тоже слышится угроза. И что-то летит на нее из

глубины коридоров, стремясь забрать этого неведомого ребенка, лица которого не разглядеть. И

вот, эта неведомая сущность подлетает к скамье, за которую пытается втиснуться Стела, чтобы

спрятаться, затаиться, защитить ребенка. Это нечто — белесое, бесформенное, одно лишь

приближение которого сулит неведомый ужас. Капание, негромко слышимое до этого,

приближается и видно уже – что кровь это капает, капает со сводов коридорных. Ребенок начинает

кричать – негромко, противно, на одной ноте: «АААААААААААААА!». Стела шепотом

уговаривает его помолчать, но все ближе неведомая тень и громче шлепанье капель на

замусоренный пол. И становится страшнее, и заходится сердце от ужаса, и тоже хочется кричать в

унисон с ребенком, закрыв глаза. Тень пролетает мимо и чудится, что самое страшное – позади.

Стела тормошит ребенка, стремясь разглядеть его лицо, узнать, откуда он, кто он. И видит – это

она, Стела, только девочка еще, не больше 10 новолетий ей, и вместо глаз у нее дыры, сочащиеся

гноем и сукровицей. И понимает – вот оно, самое страшное.

Стела проснулась от своего крика, села на постели, сердце стремилось выпрыгнуть из-под

ребер. Занавеси колыхнулись, и одна из ее надсмотрщиц заглянула в комнату, вопросительно

42

42

разглядывая девушку. Близился рассвет, и серый сумеречный свет заполнил комнату. Стела

успокоила вошедшую, сказав, что приснился страшный сон. Надсмотрщица кивнула и торопливо

ушла, чертя руками отвращающие знаки. Крамсоны свято верили в то, что все сны, которые

вспоминаются после пробуждения — сбываются. Поэтому страшных снов боялись не меньше, чем

попадания в Красные башни. Стела больше не смогла уснуть. Она села на постели, обняв колени и

задумалась так, что потеряла счет времени. Ей вспомнилось пребывание среди менгрелов, которые

растили ее как свою дочь, первая встреча с кровниками — такая краткая, но такая волнующая.

Глаза застилали непрошеные слезы, и нестерпимо хотелось вырваться отсюда — так нестерпимо,

что хоть прыгай с башни. Она не заметила, как вошел бухан, который как-то по-новому

разглядывал девушку, стоя неподалеку от входа. Ему донесли, что пленнице снился страшный сон,

а он, как истинный крамсон, свято верил в силу сновидений, поэтому сейчас радовался, как все

складывается. Награда в один скип за ту, которая может принести несчастье — это более, чем

выгодное предложение, даже если он потеряет юношу, на которого положил глаз, даже если

придется отдать его императору за просто так — по-любому остается в выигрыше. Краусс постоял

-постоял, и решил не тревожить ее раньше времени. Вышел тихо, лишь легонько колыхнулись

занавеси выдавали.

Пришел рассвет, развеяв сумрак, ночные кошмары и тяжелые раздумья. Стела приподнялась,

разглядывая тот кусочек неба, что виднелся сквозь узенькое оконце в спальне. Небольшие

полупрозрачные облачка проносились в высоте, следуя своим путем. Солнц еще не было видно, но

их радостный свет заливал уже все вокруг, проникая и в комнату. Появилась служанка — не та, что

приходила ночью, другая, хотя и тоже закутанная до глаз. Они были похожи, отличие было лишь в

росте и запахе — повыше, и она пахла по-другому, чем-то горьковатым. Знаками показала, что пора

в купальню. Стела покорно пошла — а куда деваться. И так радостей тут маловато, хоть в водичке

поплескаться. Стела могла сидеть в купальне подолгу — пока ее не начинали понукать, показывая,