2

15

Снежные ведьмы одновременно повернулись к новому врагу, на короткий момент забыв о своих

разногласиях, заголосили враз, что тебя-мол, самоучку, и вовсе никто не спрашивает, приправляя

свой визг изысканными ругательствами из репертуара син. Симона, не поддавшись на провокацию,

молча пожала плечами, продолжая вглядываться в круг на песке: ведьма и хирдманн едва плелись,

с трудом вытягивая ноги из песка. Вальд напряг слух, и ему удалось расслышать, что его спутников

выкинуло именно в Первый круг, на Зорию, и оказались они там, где начали свой путь между

мирами — неподалеку от оазиса, в котором ранее обитала Симона. Вскоре доберутся и до самого

оазиса, в котором могут найти приют и отдохновение. Вальд с облегчением вздохнул —

уверенность в безопасности хоть этих друзей, взбодрила и придала чуток сил. Симона, уловив этот

вздох облегчения, пристально воззрилась на астронома:

- Ты себе не очень-то воображай. Тебе они помочь не смогут, им сюда не попасть больше, разве

только сдохнут и грешны будут настолько, что Хрон их заберет, дык потом и не выберутся отсюда

вовсе. Вторично круговины их не пропустят, так что не надейся, - ехидно прищурилась, - А вот

тебе тут, сладенький, мы ооочень рады. И хозяин обрадуется — такой подарочек! Мать твоя у него

надсмотрщицей, одна из самых лютых. Мы ее видели уже сквозь трещину, ох и злобная тварь! И

вид у нее — я бы ее трахнула, не раздумывая! Хозяин-то ох и лют до надсмотрщиц! Его тетки с

кнутами, в кожаные костюмы затянутые, возбуждают до невозможности! А костюмчики — из кожи

тех, кому назначено без кожи остаться.

У Вальда потемнело в глазах, он рванулся к ведьме, забыв про веревки, и теперь окончательно

потерял сознание.

...Очнулся один-одинешенек в запыленной небольшой комнатке, углы которой затканы

паутиной, с покачивающимися на тонких нитях создателями тенет всевозможнейших форм и

размеров. От малюсеньких травяных паучков, до громадных птицеедов. И все они таращились на

связанного узника во все свои глаза, что ли. Вальд никак не мог вспомнить, как называются глаза у

пауков, слово вертелось в памяти, дразнилось, не даваясь. После удушья саднила шея и болело

горло. Голова кружилась, воздух приходилось втягивать небольшими порциями. Пошевелив

пальцами, астроном обнаружил, что связан теперь иначе — без риска удавиться. Но и сдвинуться с

места не получится — его привязали к какому-то подобию каменного жертвенника, покрытому

застарелыми пятнами, судя по всему, крови, мочи, кала и блевотины. Ну и ладно, главное, эти

хроновых тварей нет рядом, никто не зудит над ухом. Есть время поразмыслить и придумать

способ, как выбраться из этой переделки. Были во всем произошедшем и плюсы: искать хронилища

и вход в них уже не придется, и известие о матери хотя и потрясло Вальда, но — она здесь и жива.

Хотя не факт, что здорова. Астроном никак не мог представить ее в кожаном костюме с плетью в

руках... И костюмчик тот из человеческой кожи... Брр. А рядом с Хроном — и вовсе представить ее

не мог. Астроном решил, что на данный момент хватает переживаний и без таких картинок,

158

15

отмахнулся от навязчивых видений, которые поначалу оказались очень навязчивыми и никак не

хотели покидать его.

Решил попытаться хотя бы освободить руки от пут. Пальцев уже не чувствовал. Ведьмы

порешили, что развлекаться будет гораздо интереснее, если астроному причинить как можно

больше боли, их мало заботило здоровье и продолжительность жизни их будущей жертвы. С

жертвенника веревка соскользнула просто — стоило лишь потянуть ее вверх, но вот дальше

задачка становилась гораздо труднее. Руки связали за спиной, пришлось поднатужиться и, с

хрустом вывернув плечевые суставы, поменять положение рук. Выбитые суставы горели огнем.

Теперь ватные руки были связаны впереди, а их бесчувственный хозяин валялся среди всяческих

обломков и осколков на пыльном загаженном каменистом полу, или как тут он называется...

Вальд очнулся от дергающей боли в плечах. Руки жгло, и надо было срочно что-то

предпринимать, иначе была вероятность стать парнем с навеки неподвижными руками. Вальд

постарался скопить в пересохшем рту хоть немного влаги, размоченные веревки снимутся легче,

хотя и придется временно пожертвовать большими пальцами рук — их нужно будет вывернуть,

чтобы стянуть путы. С трудом открыв отекшие веки, Вальд обнаружил, что вся паучья братия,

которая скрывалась испокон веков в темных углах любого закоулка хронилищ, сползалась к нему,

привлеченная судорожными подергиваниями. Едва слышно застонал, склонился над руками,

стараясь попасть слюной точно на узел, и промазал. Во рту стало сухо, как в Крогли. При

воспоминании о Зории сердце сжало сухонькой лапкой немыслимой тоски. Вальд в бессилии