_2014_10_07_09_17_46_052

ким настолько, что будь то обувь, лыжи или шины, все теряет сцеп-

ление и разгоняется с холодящей скоростью. Тишина и свежий

воздух под пасмурным небом. Мягкий, влажный, теплый и прохлад-

ный одновременно. И шум в нем откуда-то из-за горизонта. Весна

издалека уже идет сюда, к Эджерли-Холлу.

А я все приглядываюсь к Джиму. Мне почти не приходилось об-

щаться с людьми, так подолгу и часто живущими за городскими

пределами. Он — неотделимая часть природы. Точно дерево или

облако. Его глаза глядят так же, как смотрят листья клена или, ска-

жем, боярышника. Я не первая заметила это.

Деревья, только ради вас,

И ваших глаз прекрасных ради,

Живу я в мире в первый раз,

На вас и вашу прелесть глядя.

Мне часто думается, — Бог

Свою живую краску кистью

Из сердца моего извлек

И перенес на ваши листья.

И если мне близка, как вы,

Какая-то на свете личность,

В ней тоже простота травы,

Листвы и выси непривычность*.

Это и о Джиме. «От простоты травы» и «выси непривычности»

его естественность и природная мудрость, широта взглядов и уве-

ренность в себе, что так выделяет его и привлекает к нему.

* Пастернак Б. Деревья, только ради вас…

367

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Широкие окна библиотеки со стороны главного фасада дома

смотрят на газоны, реку, просторные поля за ней и лес, изогнутый

подковой, на горизонте. Справа видны мост и подъездная дорога.

Она скрывается за правым крылом дома.

Стол Джима. Два компьютера, много книг — о Шекспире, по ис-

тории книгоиздательства, iPhone, итальянский лавр и розмарин

в небольшой вазе за настольной лампой, шкатулка для ключей, портрет Голсуорси в ореховой раме. Стол светлый и добрый. На

стене за спинкой рабочего кресла — панорама Лондона времен

Елизаветы со стороны реки. На противоположной стене — Вене-

ция. Я понимала, что он чувствует, работая здесь, защищенный

светом настольной лампы. Однажды испытав, уже не можешь от-

казаться от этого наслаждения. И еще здесь я попала в мир совер-

шенного покоя. Словно наступили минуты звонкой тишины после

шторма. Дождь прошел. Блестит гравий, дышит воздух, солнце

появилось без помпы и суеты. Лучистое видение сияющего мира.

Поэзия жизни.

Часами я просиживала в библиотеке за столом или на тахте. Дня

три без сна. Я работала. Появилась снова счастливая боль ладони

и среднего пальца — натруженная мозоль! И главное — блаженное

время, когда мыслишь, чувствуешь, живешь по-другому: Все, что ночи так важно сыскать

На глубоких купаленных доньях

И звезду донести до садка

На трепещущих мокрых ладонях*.

— Джим, это все ты.

— Это не я — это дом. Здесь не может быть иначе, я знаю. Пиши.

И попробуй сама выйти на сцену. Не годится, чтобы пропадал

такой голос.

— Я работаю у микрофона и с микрофоном. На сегодня это един-

ственный для меня выход в мир.

— Но разве не мучительно терять время на бездарных презентациях

и скучных конференциях? Зачем выкручивать себе руки? Обрати вни-

мание на театр, на фестиваль, на Эджерли-Холл, на меня, наконец.

* Пастернак Б. Определение поэзии.

368

ЧАСТЬ III. ГЛАВА I

— Что ты предлагаешь?

Джим замолчал и улыбнулся.

— Что? — переспросила я.

— Единственное, что мне пришло в голову, — сказал он. Ты вый-

дешь за меня? Ты станешь моей женой?

— Да.

Мы поженились 18 сентября в приходской церкви в Эджерли-

Холле. Подругами были Линда и Энн. Нашими свидетелями —

Форд и Мартин.

В октябре я сделала аудиозапись, о которой мечтала много лет, —

«Рождественские чтения — Пастернак и Бродский».

Джим слушал программу, поставив локти на стол, сцепив кисти

рук в замок, подперев ими подбородок. Только кожа лица подра-

гивала. Дослушав, он помолчал и посмотрел на меня.

— Прочитай это в театре к Рождеству. Видеозапись выставим на

сайте «Флори Филд».

Почему я пишу это? Я вспоминаю, как все начиналось. Это днев-

ник. Я снова жду Джима. Мы встретимся через два месяца. Он ра-

ботает. Он снова в отъезде.

369

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Глава II

Стояла зима.

Дул ветер из степи.

И холодно было младенцу в вертепе

На склоне холма…

Б. Пастернак «Рождественская звезда»

Она читала медленно, размеренно — так, как ему хотелось вновь

это услышать, когда он в который раз открыл видеозапись Рожде-

ственских чтений в театре «Серебряный меридиан». В черном

шелковистом платье со стоячим воротником, перетекающим в не-

глубокий вырез, и рукавами, широкими у тонких запястий. С по-

лупрозрачным розовым ожерельем на шее. Читая, она будто тихо

рассказывала давнюю быль.