_2014_10_07_09_17_46_052

с Томом жизнь? Как назвать эту взаимность? «Первое, что я скажу

ему, когда мы встретимся, — думала она, вглядываясь в горизонт, —

то, что не решилась сказать перед отъездом».

Они не встретились. Том не вернулся.

358

Часть III

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Глава I

«Весною — рассвет.

Все белее края гор, вот они озарились светом. Тронутые пурпуром облака

тонкими лентами стелются по небу.

Летом — ночь.

Слов нет, она прекрасна в лунную пору, но и безлунный мрак радует

глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки. Если один-

два светляка тускло мерцают в темноте — все равно это восхитительно.

Даже во время дождя — необыкновенно красиво».

Джим держит книгу над нами одной рукой. Моя голова на его

плече. Я люблю слушать, как он читает. Мы читаем «Записки у из-

головья» Сэй-Сёнагон, фрейлины и поэтессы при дворе япон-

ского императора десятого века. Лето. Июль. Жара. Ночь. Свет

фонаря. Только он укрывает нас.

«Осенью — сумерки. Закатное солнце, бросая яркие лучи, близится к зуб-

цам гор…»

— Закат и рассвет, — говорю я.

— Часы метаморфоз, — говорит Джим.

Наше любимое время. Мы часто не спим до рассвета.

«Зимою — раннее утро.

Свежий снег, нечего и говорить, прекрасен, белый-белый иней тоже, но

чудесно и морозное утро без снега. Торопливо зажигают огонь, вносят пы-

лающие угли, — так и чувствуешь зиму! К полудню холод отпускает,и огонь в круглой жаровне гаснет под слоем пепла, вот что плохо!»

По мнению Джима, меня тоже «вдохновляет снег». Он читает.

Я начинаю засыпать.

360

ЧАСТЬ III. ГЛАВА I

Времена года

«У каждой поры своя особая прелесть в круговороте времен года. Хороши

первая луна, третья и четвертая, пятая луна, седьмая, восьмая и девя-

тая, одиннадцатая и двенадцатая.

Весь год прекрасен — от начала до конца»*.

Из дневника Виолы Эджерли:

Джим. Мой Джим. О себе он говорит исключительно редко, что очень несовременно. Он похож на иллюминированное** из-

дание, чудом сохранившееся с тех пор, когда книги расписывали

вручную. В эпоху иконоборчества большинство таких книг по-

гибло. Порой мне кажется, мы живем в схожую эпоху. И если Ре-

формация уничтожала изображения человека и всего, что с ним

связано, то в наше время столь же рьяно человеческое иссе-

кается из самого человека. Джим — редчайшее издание, которое

можно перелистовать снова и снова. Я читаю его каждый день

и не перестаю удивляться мастерству, его создавшему. Подобно

владельцу уникального произведения, я хочу, чтобы о нем знали.

Он неиссякаемый источник жизненных сил, здравого смысла, творческих идей, упорства и воли при воплощении своих замы-

слов. Он не кустарь-одиночка, нет. Он всегда и во всем —

с людьми. К нему приходят единомышленники. Джим ценит и ис-

кренне восхищается достоинствами других, умеет видеть в каж-

дом особый дар — способности, порою глубоко скрытые, которые могут удивить, открывшись, самого обладателя. А когда

речь заходит о разнообразии человеческих возможностей, он

говорит: «То, к чему мы склонны, у нас в крови. Скорее не то, к чему мы способны, а то, к чему мы пристрастны. Страны, языки, музыка, явления природы, разнообразные профессии, всё, что угодно. Отчего одного тянет в горы, другого —

в джунгли, третьего ни за что не выманишь из города? В нас

столько смешалось за тысячи лет. Кто стоит за нашими плечами?

Мы не знаем, какой прадед вселил в нас наши мечты». Да, гул

истории не дает нам покоя.

* Сэй-Сёнагон. Записки у изголовья (пер. В. Марковой).

** Иллюминированные рукописи — рукописные средневековые книги, украшен-

ные цветными миниатюрами и орнаментами (прим. автора).

361

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Открываю свое первое письмо Мартину:

«Мне снится Лондон, небо Норфолка, прозрачные сады Сарри, дороги