2120. Ловушка для AI

Вы видели когда-нибудь родео? Быки, всадники в кожаных штанах, шикарные сапоги, широкополые ковбойские шляпы. Детский лепет! Бык — он тяжеловесен и несколько неповоротлив, а вот рассвирепевший, дважды оскорбленный до глубины души хряк… Меня мотало и бросало из стороны в сторону, било об землю, таскало по грязи, но я упорно стискивал свиные уши. Нет, я вовсе не пытался усмирить и, тем более, укротить непокорное животное. Обычный ступор, и не более того. Мелькание копыт, душераздирающие визги и шлепки о землю окончательно притупили мое восприятие действительности. И неизвестно, чем бы все это закончилось, не появись невесть откуда шестилетнее чудо с прутиком в кулачке по имени Маринка: две косички, вздернутый нос, большущие небесно-голубые глаза, худенькая, в ярко-красном сарафане, из-под которого торчали ободранные коленки тощих ног, обутых в стоптанные сандалии.

— Самсон, фу! — Прутик взлетел и со свистом опустился на филейную часть хряка. — Фу, кому сказала!

И — удивительное дело! — боров ростом с Маринку (об остальных, совершенно несравнимых в данном случае габаритах я и вовсе молчу) замер, будто вкопанный, и уставился на девочку влюбленными глазами, дружелюбно поводя пятачком.

Я наконец разжал пальцы рук и сполз по спине хряка, блаженно растянувшись в грязи.

— Хрю!

— Я те дам «хрю»! — пригрозила ему Маринка кулачком. — Вот ты у меня получишь.

— Хрю? — обиженно спросил хряк. Ему было совершенно неясно, за что его бранят.

— Не подлизывайся! — насупила брови пигалица, упирая руки в бока. — Ты зачем забор сломал, а? Зачем, я спрашиваю?

— Хрю! — топнул копытом хряк и скосил на меня правый глаз.

— А ну, пошел домой!

— Хрю, — замотал головой хряк и отступил на шаг.

— Домой! Кому сказала? — грозно взмахнула прутиком Маринка. Хряк совершенно по-человечески вздохнул, развернулся и, принципиально игнорируя меня, поплелся к пролому в заборе. Девочка последовала за ним, оглядываясь на меня и продолжая выговаривать своему подопечному: — Ишь, моду взял к людям цепляться. Я тебе покажу! Цепляется он ко всем, как репей. У-у!

Уши у хряка печально обвисли и хлопали его по щекам, пятачок смотрел в землю. Виноватым себя он явно не считал. Потрещав досками свороченного забора, Самсон скрылся во дворе. Степан с девочкой на пару приподняли покореженную часть забора и вернули на место.

— Вот так, — Степан отряхнул руки, а Маринка мгновенно испарилась, заметив, как я зашевелился. Похоже, побаивалась меня. — Ты как? — навис надо мной Степан.

— Знаешь, трудно так сразу ответить, — покряхтев, я приподнялся на руках, сел и размазал по лицу грязь. — Это вот и есть твое счастье человеческое? Природа, деревня! Тьфу! — я встал и оглядел себя. Чиститься было бесполезно. По уши в грязи, разве что вручную отстирываться. — Ты куда меня вообще потащил, а? Я тебе говорил: не надо!

— Ну-у, — смущенно протянул Степан.

— Говорил? А ты чего?

— Я это…

— Да ну тебя, — обиженно засопел я и поплелся на речку, потому как в дом в таком виде баба Валя однозначно не пустит. Степан, помявшись, пошел следом за мной.

— Ты извини, что так вышло. Кто мог знать.

— Я мог, — огрызнулся я через плечо. — Распоследнему ослу ясно было, что забор эту тушу не выдержит.

— Но Самсон всегда такой спокойный и уравновешенный был, — пожал плечами Степан.

— Ну, плюнул с перепугу, так что, втоптать в грязь за это, да? — продолжал жаловаться я. — Я бы на него поглядел, хрюкни я ему ночью из-за забора.

— Вспомнил? — почему-то удивился Степан.

— Вспомнишь тут, — буркнул я в ответ.

— Да будет тебе. Он больше тебя не тронет.

— А больше и не надо. Хватит с меня вашей деревни!

— Может, и уважать даже начнет.

— А мне его уважение, знаешь ли…

Я замолчал, оглядывая себя и брезгливо отколупывая с одежды подсыхающую грязь. Степан плелся за мной чуть позади. Из-под ног, квохча, внезапно шарахнулась приблудная, неизвестно что делающая в высокой траве курица. Я отшатнулся, схватившись за сердце, потом зло процедил сквозь зубы, занося ногу:

— Ты еще тут вертишься!

Но отвесить пинка не решился. Во-первых, она ни в чем не виновата — это же я на нее едва не наступил! А во-вторых, кто их знает, деревенских кур. Может, они еще более злопамятны, нежели свиньи.

Наживать лишние неприятности вовсе не хотелось, и я пошел дальше, уже более внимательно вглядываясь, куда собираюсь ступить. Возможно, день у меня такой. Бывают дни, когда все идет наперекосяк. Еще этот Степа привязался! Чего ему в самом деле от меня надо? Неужели нельзя оставить меня в покое? Хотя бы сейчас. Сегодня…