22 шага против времени

Бал начали менуэтом. Лера отошёл от плавно танцующих пар подальше и устроился близ лестницы, которая вела из залы вниз к швейцарской.

Шурки всё не было. Вот и менуэт завершился. Справедливо опасаясь, что его могут пригласить на какой-нибудь совершенно незнакомый ему танец, Лера решился пойти к картёжникам. Но не успел и шага сделать по направлению к игровой комнате, как в швейцарскую вошёл Шурка. Одет он был, как настоящий великосветский лев, в белый мундир с галунами и позументами, расшитый золотом и серебром.

– Весьма похоже на парадный мундир конногвардейца, – тотчас заметили знатоки.

– Позвольте, – возразили им, – а шитьё золотом и серебром? Это, скорее, гусарская форма.

Отстегнув шпагу, Шурка отдал её швейцару и, пропустив вперёд барышню в сверкающем бриллиантами платье, взошёл вслед за нею по ступенькам в зал. Только тут все присутствующие увидели, что юный князь прибыл не один, а в обществе незнакомой красавицы. Лера присмотрелся и от удивления едва не присвистнул. Рядом с Шуркой шла Варя. Но какая! Настоящая принцесса!

Глядя на столь необычное для уездного города явление, до того шумный зал дворянского собрания притих. И только из игровой комнаты доносились обрывки фраз.

– Понтируйте, – говорил один голос.

– Ва-банк[160], – отвечал другой. – Карта фоска[161]!

Но и они вскоре смолкли. Первым опомнился предводитель дворянства.

– Сегодня, князь, ваш час, – поклонился он Шурке. И ваш… – посмотрел вопросительно на Варю, не зная, как её назвать.

– Княжна Залесская, – подсказал Шурка.

– Милости просим, – улыбнулась приветливо Василиса Фёдоровна.

Под восторженными взглядами уездных дворян князь с княжной отошли к ближайшему окну, где их в нетерпении поджидал Лера.

В следующий миг публичное собрание вновь наполнилось шумом. Гости с жаром обсуждали наряды юной четы, уверяя друг друга, что подобная роскошь доступна немногим и что слухи о близости князя к императорскому двору вполне оправданы.

– Привет, граф, – учтиво склонил голову Шурка.

– Здоров, князь, – ответил не менее любезно Лера и наклонился к самому уху друга.

– Зря мы сюда пришли, – прошептал он. – Тут такие танцы мудрёные – запутаешься, столько всяких наклонов, поворотов и переходов надо делать.

– Интуицию подключай, – мило улыбнулся Шурка и ободряюще посмотрел на Варю. – Ты как?

Крепостная девушка лишь пожала оголённым плечиком. Судя по её бледному лицу и высоко вздымающейся груди, она была не на шутку встревожена.

Музыканты неожиданно громко заиграли вальс.

– Когда волнуешься, надо больше двигаться, чтобы адреналин не разрушал организм, – заметил Лера и, не успел Шурка понять, к чему он клонит, пригласил Варю на танец.

– Это не я, – подмигнул он. – Это интуиция подключилась.

В Париже неспокойно

Едва Лера с Варей закружились в танце, к Шурке подошёл городничий.

– Добрый вечер, князь, – протянул он руку. – Наслышан о вас. Вот решил лично познакомиться.

Увидев распухший нос главы города, Шурка смутился.

– Майор Капищев, – между тем представился Евграф Андреевич. – Поставлен главой над сим городом.

– Александр Захарьевский, – пожал ему руку Шурка.

– Давненько из-за границы? – поинтересовался майор.

Шурка глянул ему в глаза и тотчас понял, что его проверяют. Делая вид, что вспоминает, быстренько сделал несложный расчёт. «От Парижа до Минска 1 тысяча 830 километров. Лошадь бежит со средней скоростью 9 километров в час, – рассуждал он. – За сутки на перекладных[162] можно проехать километров 120. Берём расстояние, делим его на дневной пробег и получаем примерно 17 дней с хвостиком. Добавим дня три на непредвиденные остановки, и выходит 20 дней».

– Да, почитай, скоро месяц будет, – объявил Шурка.

– Дороги наши гиблые, – понимающе кивнул городничий. – Куда им до иноземных.

Шурка на всякий случай вновь забрался в информационное пространство конца 18 века, обнаружил свежие данные из Санкт-Петербурга и решил переменить тему разговора.

– Кстати, о дорогах, – с государственной важностью в лице сказал он. – Разве вы не слыхали, что императрица утвердила доклад Комиссии «Об устроении дорог между столицами»?

– Да неужто? – удивился Евграф Андреевич.

– Так и есть. Указано непременно проложить тракт каменного мощения.

– Вот так новость!

Капищев внимательно посмотрел на собеседника, убеждаясь в мысли, что тот на самом деле если не великокняжеских кровей, то весьма близок к царскому двору. Затем посмотрел на танцующих, понимая, что кроме него об этой новости в уезде, пожалуй, никто и не знает.

– Через маленькие речки и ручьи перекинут каменные мосты, – продолжил Шурка, – а на больших реках предложено навести плашкоутную[163] переправу.

– Виват Великой Екатерине! – тихо воскликнул Евграф Андреевич. – А что остальные дороги, ведь и за них, видно, возьмутся?

– Того не ведаю, – честно признался Шурка. – Но, судя по всему, произойдёт это нескоро. Вот даже тракт между Санкт-Петербургом и Москвой будут мостить не везде, а лишь в пределах Петербургской, Новгородской и Тверской губерний.

– А в Московской?