40 градусов в тени

– Единственное, чем я вам могу помочь, так это подвезти вас на машине до автобусной остановки.

– Не надо мне вашей помощи, вы плохой человек, позволяющий себе издеваться над изобретателем.

Редко Игорь чувствовал себя так гадко, как после этой встречи.

Азимов-младший заплатил свой взнос за второй год, но спустя примерно шесть месяцев его по неизвестным причинам обуяло желание немедленно получить отдачу. Он начал часто приезжать в теплицу и требовать от профессора продать кому-нибудь проект. Тщетно Игорь пытался объяснить Азимову реальную ситуацию – всё было напрасно. Азимов явился к Пине и потребовал уволить всех сотрудников на проекте, набрать новых и триумфально быстро завершить исследования. Все отлично понимали, что такой шаг превосходит по степени фантастичности романы старшего Азимова, но, когда Азимов уже совсем достал Пиню, требуя вернуть деньги за второй год, тот буквально выгнал его из кабинета, заявив, что действующее положение о теплицах не предусматривает возвращения денег ни в каком случае.

Отношения у профессора с Пиней складывались достаточно ровные. Пиня был умный ашкеназ и отлично понимал, с каким человеческим материалом из Союза он имеет дело. Но хозяин не может допустить совершенно равных отношений с полурабом и должен периодически показывать свою власть. Пунктов для самоутверждения у него было два. По первому – он периодически вызывал профессора и пенял ему, что тот слишком много тратит на покупки. Профессор оправдывался: «Пиня, ты видишь, мы не покупаем портьер из натурального шелка и резных малазийских кресел, всё скромно и по делу».

Пиня, поворчав еще немного, этот вопрос закрывал. Вторым пунктиком у него был английский Игоря. Прочтя какой-либо отчет или письмо Игоря, он глубокомысленно заявлял: «Английский надо подправить!» Профессор не считал свой английский совершенным и просил Пиню поправить текст. Обычно дело кончалось тем, что Пиня делал пару исправлений и возвращал бумагу Игорю. Однажды профессор решил провести эксперимент. У него были соседи – американская семья из Чикаго, а глава семьи еще и преподавал английский в школе в Кфар-Сабе. Игорь попросил его подредактировать и поправить одно письмо и потом представил его Пине. Реакция того не изменилась:

– Всё хорошо, но английский надо подправить.

Профессор всё понял окончательно, но ничего Пине не сказал – пусть человек самоутверждается и получает удовольствие. Вообще, надо сказать, что этот пунктик был у многих израильтян-старожилов: первое, что они говорили Игорю (и, видимо, другим изрусам), читая его бумаги, – это были претензии к английскому Кстати, когда эти же бумаги читали американцы, которых в окружении профессора всегда было предостаточно, то у них замечаний было на порядок меньше.

В общем, ситуация была такая, что надо было готовиться к изгнанию из рая. Профессор хорошо помнил Бернарда Шоу, который сказал: «Люди, достигающие успеха в мире, – это те люди, которые встают и ищут нужный им случай». Теперь у него был компьютер и интернет, и профессор начал искать такой случай. В интернете он ничего не нашел, но зато нашел у себя в хамаме одного профессора из Минска – Семена Ростова, который рассказал ему про одного своего знакомого из Белорусского академического института тепломассобмена, занимающегося хранением сжатых газов в адсорбированном состоянии. Идея Игоря очень привлекла, и он с Семеном позвонил этому профессору, которого звали Леонард Леонтьев. Они довольно быстро нашли общий язык и договорились сотрудничать. Только что закончились ельцинские времена, и в Белоруссии, как и во всем Союзе, наука лежала в развалинах, которые даже не дымились. Надо было опять искать деньги.

Тут профессору позвонил добрый ангел без крыльев Юра Штерн:

– Слушай, тут есть один человечек, с которым тебе надо обязательно встретиться. По-моему, у вас будет матчинг[28], зовут его Лев Зайд.

Игорь позвонил Льву, и тот предложил ему встречу у него дома в Раанане. В назначенное время он позвонил в дверь у большой виллы на тенистой улице в западной части Раананы и увидел человека лет сорока пяти, с умным и быстрым взглядом и великолепным русским языком. Лев приехал в Израиль с родителями и многочисленными родственниками из Ленинграда после окончания школы в начале 1970-х. Окончил Иерусалимский университет, работал в военной промышленности, а затем, как понял профессор, ушел на вольные хлеба, занимался фандрайзингом, основал несколько фирм и какое-то время жил в США и Бельгии. Таких людей среди алии 1970-х приходилось не так часто встречать – он хорошо знал русскую и мировую литературу и разбирался в живописи.