5.Мекленбургская принцесса

— Ничего, просто бывшая любовница и нажитая вне брака дочь усиленно изучают язык его подданных. Ты ведь не думаешь, что выучиться говорить по-московитски слишком уж просто?

— Это точно, — посерьёзнел король, который сам хоть и не говорил по-русски, но достаточно хорошо понимал их речь.

— И скажи мне на милость, к чему они готовились?

— А госпожа Рашке тоже знает русский?

— Наверняка, просто в отличие от дочери, умеет держать свои знания при себе.

— Ты думаешь, эта Марта не так проста, как кажется?

— Возможно, и нет, но вот моя свекровь – та ещё интриганка!

— Да уж, герцогине Кларе Марии палец в рот не клади…

— Теперь ты понимаешь, почему я не хочу видеть новоявленную "принцессу" и её мать рядом с собой? И уж тем более, брать с собой в Москву. Думаю, мне хватит там хлопот и без них!

— Что же, поступай, как знаешь, — пожал плечами Густав Адольф. — Возможно, ты права.

— Лучше скажи мне, что ты собираешься делать с Юленшерной?

— Даже не знаю, — с досадой отозвался король. — Он пропал с того самого момента, как произошёл обмен Риги на Новгород. Там между ним и твоим мужем произошла какая-то тёмная история. Причём, как мои люди ни старались, подробностей они так и не выяснили. Ходили самые разные слухи – даже что он женился, и бежал в Данию. Но при тамошнем дворе он точно не появлялся.

— Опять Дания! — поморщилась Катарина

— Да уж, король Кристиан любит везде совать свой нос. Но я, хоть убей, не пойму, для чего ему лезть к вам в Мекленбург?

— Всё просто, он считает Иоганна Альбрехта виновником своего поражения в Кальмарской войне и желает отомстить. К тому же, ему отчего-то кажется, что весь Нижнесаксонский имперский округ – его вотчина и никак не может смириться со своей потерей.

— О чём ты?

— О прежнем герцоге Вольфенбюттеля – Генрихе Юлии и его сыне Фридрихе Ульрихе.[20]

— Тех, что погибли при осаде вольного города Брауншвейга?

— Именно, ведь Генрих Юлий был женат на родной сестре Кристиана. После трагической кончины отца и сына, владения средней ветви Вельфов перешли к Данненбергам, то есть Юлию Эрнсту и Августу Младшему. Первый получил Каленберг-Гёттинген, а мой будущий свёкор – Вольфенбюттель.

— Да уж, не повезло датчанину, — усмехнулся король. — Клара Мария имеет большое влияние на мужа и ни за что не даст в обиду своего сына.

— Возможно, но мой муж так и остался её единственным ребёнком, а двух детей Августа Младшего забрал к себе Господь. У Юлия Эрнста тоже пока нет сына, и если они так и не появятся, то все владения старшей ветви Вельфов перейдут Люнебургам, а с ними он в родстве через свою тётку – Доротею Датскую. В общем, если он им поможет, то они могут и поддержать его притязания на Мекленбург.

— Братья ещё не так стары, — с сомнением покачал головой Густав Адольф. — К тому же, император не потерпит этой аннексии.

— А зачем Кристиану присоединять герцогство к Дании? У него много детей, в том числе и внебрачных. Найдётся, кому занять Шверин и Гюстров, образовав новую династическую линию.

— Будь уверена – я не допущу этого!

Сохранить инкогнито юной Мекленбургской принцессы всё же не получилось. Возможно, проболтался кто-то из слуг, возможно, что-то пронюхали бранденбургские придворные, но вскоре весь двор узнал, что падчерица герцогини Катарины находится в Берлине. В общем, чета курфюрстов намекнула, что хотели бы познакомиться с Кларой Марией и отказать им в этом было никак невозможно.

Волей-неволей, Шурке с матерью пришлось заняться своим гардеробом. Но если Марте достаточно было пары простых платьев, то принцессе было так легко не отделаться. Тут к ним, как ни странно, пришла на выручку бранденбургская маркграфиня Анна. Узнав о сложившейся ситуации, она пригласила юную Клару Марию к себе и предложила воспользоваться услугами её придворных портних.

И вот теперь принцесса стояла с покорным видом на высоком и неуклюжем табурете, чувствуя себя при этом полной дурой. Наряд, вправду сказать, был настолько же шикарен, сколь и неудобен. Богато украшенный шитьём корсаж стискивал тело не хуже тисков. Пышная юбка на жёстких фижмах позволяла передвигаться лишь чинными, маленькими шажками. Слава богу, из уважения к Густаву Адольфу, обошлись хотя бы без огромного гофрированного воротника, поскольку в Швеции эту деталь одежды не жаловали.

Вдобавок ко всему над ней предварительно поработал придворный куафёр,[21] и вместо привычных косичек на голове Шурки было устроено нечто среднее между шиньоном и вавилонской башней. Венчала это сооружение маленькая корона – подарок мачехи.

— Не могу не признать, принцесса – так вам гораздо лучше! — заявила присутствующая при примерке герцогиня Катарина.

— Действительно, получилась весьма мило, — поддержала её скрипучим голосом руководящая процессом Анна Прусская.

Суетящиеся вокруг портнихи и служанки немедля выразили полное согласие с их словами, и только мнения самой Клары Марии никто спрашивать не собирался, а уж ей, поверьте, имелось, что сказать по этому поводу герцогине с маркграфиней.