5.Мекленбургская принцесса

Романов не знал немецкого, а принц – русского языка, поэтому обычно при их встречах присутствовал фон Гершов, выступавший в качестве переводчика. Но сейчас его не было и роль толмача пришлось взять на себя Шурке. Митрополит, ни словом не обмолвившись, что знает девочку, принялся расспрашивать Карла Густава и Евгению – хорошо ли они почивали и много ли усвоили из его прежних поучений. Надо сказать, что он не слишком докучал детям с Законом Божьим, чем в их глазах выгодно отличался от епископа Глюка. Было это, впрочем, не от небрежения пастырем своими обязанностями, а от понимания, что без знания языка он мало чего добьётся, и нежелания торопить события.

Принц, донельзя удивлённый, что его новоявленная сестра так хорошо знает русский язык, отвечал вполне толково и со знанием дела. Похоже, он действительно понимал, о чём речь, чего никак нельзя было сказать о переводившей ему сестре. Во всяком случае, митрополит остался доволен и благословил всех присутствующих, кроме Клары Марии. Та, наконец, поняла, в чём дело и, опустив очи долу, повинилась:

— Простите, владыко, за обман.

— Бог простит, чадо! — строго отвечал он ей. — Почто хоть скоморошествовала?

— Получилось так, ваше высокопреосвященство. Напали на нас дорóгой, да почти всех, кто с нами был, убили. Бежать пришлось, а чтобы скрыться – переоделись.

— Ишь как! А чего это тати напали на вас, и, вообще, ты – чьих будешь?

— Клара Мария меня зовут. Клара Мария Мекленбургская. Дочь я Иоганна Альбрехта, то есть государя Ивана Фёдоровича.

В глазах иерарха русской церкви быстро промелькнул целый сонм разных эмоций – от недоверия до понимания. Наконец, придя к какому-то умозаключению, он спросил:

— А Мартин?

— Матушка это моя – Марта Рашке. Она родила меня ещё до того, как мой отец на Катарине Шведской женился.

— Стало быть, ты – царевна?

— Царевна у нас – Евгения, владыко, а я – так…

— Что место своё знаешь – хорошо, — задумчиво проронил Филарет. — Слышал я про то, что государь тебя признал. По нашим законам неправильно сие, да тут не Русь-матушка, стало быть, отцу твоему виднее. Ступай, чадо, нет на тебе греха! Однако же отныне, каждое утро, в обед, и перед сном читай трижды "Верую", "Отче наш" и "Богородицу", да моли Господа, о прощении грехов отца твоего! А я тебя тропарю с кондаком[24] поучу, чтобы ты веру нашу постичь могла, да брата с сестрой при нужде наставить.

— Владыко, — осторожно заметила Шурка, чьи запасы смирения стали истощаться, — я, вообще-то – лютеранка!

— Была бы ты православная, раба Божья, и сотней молитв не отделалась, — спокойно парировал митрополит, и, широко перекрестив девочку, вышел.

Глава 17

Через несколько дней в Берлин примчались гонцы из Вольфенбюттеля от герцогини Клары Марии. Венценосная бабушка очень беспокоилась о судьбе пропавшей внучки и её поисками занялись всерьёз. Благо, что Старый Клаус рассказал, в каком направлении её следует искать. По этому поводу, Шурку снова одели в парадное платье и в присутствии четы курфюрстов и герцогини Катарины предъявили посланцам. Король Густав Адольф, призываемый государственными делами, уже отбыл и не смог принять участие в этой церемонии, но и без него общество собралось более чем представительное.

— С глубоким прискорбием узнали мы об ужасном несчастии, произошедшем со свитой принцессы Мекленбургской! — не терпящим возражений тоном заявила Катарина Шведская гонцам. — Поскольку виновные в этом злодеянии ещё не найдены, мы берём означенную принцессу Клару Марию под свою защиту и покровительство. Мы сами позаботимся о вступлении её в права владения пожалованными ей нашим благородным супругом землями и городом Ивенаком.

Гонец и не подумал ей возражать, да и кто бы его стал слушать в такой ситуации. Удостоверившись в том, что любимая внучка госпожи жива и здорова, он получил запечатанные письма, после чего откланялся. Бывшая камеристка захотела кое-что передать ему для Брауншвейгской герцогини и вышла вслед за ним. Мачеха завела разговор с маркграфиней Анной, курфюрст тоже куда-то удалился, и Шурка оказалась предоставленной сама себе.

Стоять разряженной как кукла посреди зала было не слишком удобно, и она сочла за благо незаметно выскользнуть и отправиться к себе, в надежде, что найдёт кого-нибудь из служанок, и те помогут ей переодеться. Вообще, с прислугой частенько случались проблемы. Они прекрасно понимали двойственность положения незаконнорождённой принцессы и всячески старались её избегать. Причём, касалось это как служащих Бранденбургских курфюрстов, так и людей из свиты герцогини Катарины. Разумеется, прямой приказ выполнили бы и те, и другие, но вид у них при этом был такой, будто они дают милостыню безродной побирушке. Всё это было так унизительно, что Марта с дочерью старались обходиться своими силами и не обращаться лишний раз за помощью.