5.Мекленбургская принцесса

В общем, жили впроголодь, учились трудно, но не унывали, рассчитывая со временем вернуться домой и получить за муки перенесённые на чужбине вознаграждение. И тут как гром среди ясного неба! В Мекленбург приехал не кто-то, а сам митрополит Ростовский Филарет. А дальше ещё веселее, он в Росток пожаловал и пожелал увидеть студентов русских, поглядеть на их житьё-бытьё.

Ножин и прежде хуже всякой собаки был, а услышав про то и вовсе как с цепи сорвался и велел недорослям привести в порядок одёжу, да морды умыть, дабы они своими непотребными харями иерарха православной церкви в тоску не привели. А где тут рожа благообразная будет, когда кою неделю горячего варева не видели? С хлеба на квас перебиваются, то есть на пиво. Вот пиво у басурман хорошее, тут не отнять!

— Мир вашему дому! — пробасил Романов, заходя в отведённое для отроков помещение.

— С миром принимаем, — нестройно прогудели они в ответ и стали подходить под благословление.

Митрополит показался молодым людям совсем не злым, стал расспрашивать, каково поживают, усердны ли в науках, и давно ли были у причастия? С последним оказалось худо, поскольку посланный с ними инок занемог ещё в Ругодиве, да там и остался, болезный, а иного им до сих пор не прислали.

— Не годится юношей без церковного окормления оставлять, — покачал головой Филарет и обернулся к сопровождавшему его монаху: – Брат Пахомий, каково разумеешь?

— Благослови, владыко, — правильно всё понял тот.

— Быть по сему!

— Государь мой добрый, — вдруг бухнулся на колени один из недорослей Истома Дементьев. — Ослобони! Не дай загинуть в неметчине, отпусти душу на покаяние, разреши вернуться домой…

Глядя на него, стали смелеть и остальные и, горько жалуюсь на скудость, принялись молить его о возвращении в отчий дом.

— Давно ли науки изучаете? — нейтрально поинтересовался митрополит.

— Да уж второй год пошёл…

— И много ли постигли?

— Да все, какие есть!

— Ишь ты! А ну-ка расскажите мне вьюноши, о философии славнейшего мужа Аристотеля?

Студенты разом замолчали, будто наткнулись на невидимую стену, и лишь один из них, стоявший до сих пор смирно, кротко ответил:

— Не изучали мы ещё сего, владыко. Тут бы до тривиума с квадривиумом добраться, да где там… Только-только немецкий, да латынь разуметь начали, чтобы хоть как-то профессоров понимать.

— Как зовут тебя, чадо?

— Сергием крестили, владыко, Родионовым.

— А эти что же?

— Не гневайся на них, владыко, да только живём в таком гладе, что мудрено не зароптать. Кормов получаем столь скудно, что впору милостыню просить. Истома вот, не в укор будь сказано, хотел уже в холопы запродаться, насилу отговорили. Да что там о хлебе толковать, в церкви божией, сколько времени не были. Не к лютеранам же ходить, в соблазн себя вводя?

— Отчего так? — Филарет внимательно посмотрел на Ножина.

— Так уж вышло! — сокрушённо вздохнул Семён. — Государь велел купцам заботу о студентах русских иметь, а за то выделил им льготу, да приказал двор Гостиный поставить, только, сколько их тут, купцов-то тех? Поначалу кинулись торговать, да только, кто их тут ждал? Нет, шалишь, брат, всё иноземцы под себя подмяли, а двор тот давно впусте стоит.

— Так, значит, ничего и не получаете?

— Ну отчего же, ничего. Дьяк Рюмин, когда был в остатний раз, давал денег, да запропал куда-то. Стольник фон Гершов, дай ему Бог здравия, тоже толику серебра выделил, да с государевых вотчин велел прислать на каждого по пяти пудов ячменя, да пшеницы. Тем и живы.

— Нынче же скажу государыне о бедах ваших! — решительно заявил митрополит.

— Спаси тебя Христос, Владыко!

— А ты, Сергей, со мной пойдёшь. Вроде побойчее прочих будешь.

— Из первых в науках! — подтвердил Ножин.

— Иди-иди, — пробурчал вышедшему вслед за иерархом русской церкви товарищу Истома. — Вернёшься – отведаешь тумаков, чтобы знал, как от своих отбиваться. Договорились же просить у Владыки, чтобы ослобонил… Ой!

Неслышно подошедший сзади отец Пахомий услышал последние слова недоросля и цепко схватил его за ухо.

— Я тебе покажу, сукин сын, как от царёвой службы леготу просить!

Фрау Анна не ошиблась. В магистратуре Ростока нашлись все необходимые документы, и скоро Марта с Кларой Марией стояли перед собственным домом. Девочке стоило немалого труда упросить мачеху отпустить её с матерью, но случилось чудо, и та разрешила. Правда, велела фон Гершову-младшему всюду сопровождать принцессу, что он, впрочем, и без того делал.

Подарок бабушки-герцогини был невелик, и выглядел как большинство бюргерских домов в округе. Двухэтажный, с черепичной крышей и каменными стенами, стоящий бок о бок со своими близнецами, отличаясь от них разве что несколько нежилым видом. Внутри пахло сыростью и пылью, а все углы были густо заплетены паутиной.

— А привидения тут не водятся? — осторожно поинтересовалась Шурка, несколько иначе представлявшая себе эту недвижимость.

— Я полагаю, что если и водятся, то скоро сбегут отсюда, — с непроницаемым лицом ответил Болек, так что непонятно было, серьёзно он, или издевается.

— Мой Бог, — даже прослезилась Марта, — здесь всё так похоже на наш дом в Кляйнештадте!