5.Мекленбургская принцесса

В этом смысле герцог Иоганн Альбрехт был просто образцовым героем. Все свои выдающиеся деяния он совершал далеко от родных мест и его подданные не уставали благодарить Всевышнего, за то что тот, в неизбывной своей милости, услал неугомонного герцога-странника как можно дальше от тихого и спокойного Мекленбурга, и заодно молились, чтобы их господин оставался там как можно дольше.

А вот предстоящий отъезд герцогини Катарины с наследником Карлом Густавом, население скорее огорчил. Шведскую принцессу волею судьбы, ставшую их повелительницей люди искренне любили. Во-первых, она жила хотя и с приличной её положению и происхождению роскошью, однако же никогда не переходила грани и не требовала для себя и своих детей паче положенного. Во-вторых, своими амтами она управляла с должной рачительностью и заботой. Ну и в третьих, она была доброй и милостивой госпожой, никогда не забывавшей о простом народе и его чаяниях.

Что уж там говорить, Мекленбург процветал под её мудрым правлением, и жителям вовсе не хотелось, чтобы их герцогиня куда-то отправлялась. Но делать нечего, раз уж супруг потребовал чтобы она уехала к нему в Москву, значит так тому и быть. А то ведь он может, чего доброго, сам приехать и совершить какой-нибудь подвиг во славу своего правления, а им потом расхлёбывай.

Наверное, именно поэтому Катарину перед отъездом всё время осаждали депутации её подданных. Одни хотели засвидетельствовать своё почтение, другие сделать подарок, а третьи что-нибудь выпросить напоследок. Льготу там, или ещё какую милость.

Однако же когда митрополит Филарет испросил у её высочества аудиенцию, его приняли незамедлительно. Всё-таки не последний человек в русском царстве. Вообще-то, он и так жил при дворе и постоянно виделся с государыней и мог бы всё порешать келейно, но тут речь шла о важных делах, а потому и делать надо было всё официально. В присутствии высших вельмож и отцов города Ростока.

— Всемилостивейшая государыня! — трубно провозгласил он, так что все присутствующие сразу же прислушались. — Ведомо мне стало, что юноши, присланные из России для учения в здешнем университете, терпят всякую нужду и оттого в учении не преуспели! Молю тебя, не откажи в милости, к верноподданным своего царственного супруга. Не дай пропасть, отрокам чающим знаний в невежестве.

— Неужели их положение столь бедственно? — картинно удивилась Катарина, прекрасно осведомлённая о характере прошения митрополита.

— Увы, ваше королевское высочество, — вздохнул канцлер фон Радлов. — Деньги из Москвы, для содержания студентов приходят крайне неаккуратно.

— А сколько их всего?

— Семь человек, моя герцогиня.

— Разве мы так оскудели, что не можем прокормить семерых человек?

— Но от вас не поступало никаких повелений на этот счёт!

— Это потому, что вы не докладывали мне об их бедственном положении. Хороша же я буду в глазах моего царственного супруга и его подданных, когда они узнают об этом!

— Прикажите, и ваша воля будет исполнена немедленно!

— Ну что же, быть по сему. Повелеваю, содержание молодых людей, а также наблюдение за их нравственностью, возложить на магистратуру города Ростока. Приготовьте соответствующий указ, я подпишу.

— Осмелюсь заметить, ваше высочество, — вышел вперёд один из членов городского совета – Иоахим Рауке. — Но вот как раз нравственности от русских студентов ожидать не приходится. Они весьма склонны ко всякого рода правонарушениям и злоупотреблению спиртными напитками. А перебрав пива, и вовсе становятся неуправляемыми. К примеру, третьего дня один из них – Истома Дементьев, будучи в изрядном подпитии, всяко ругался на ректора Шутце и грозил его до смерти побить. К тому же все русские ленивы и не способны к обучению. Право же, нет никакого смысла в обучении этих дикарей. Вашему царственному супругу, коль скоро он решил заняться просвещением диких московитов, и улучшением управления своего нового царства, следовало бы завозить немецких чиновников.

Всё время пока говорил Рауке, Филарет внимательно прислушивался к его словам, стараясь уловить суть. Переводивший ему фон Гершов-старший старался, конечно, смягчить самые обидные для русского слуха обвинения, но общий смысл он уловил.

— Государыня, — снова заговорил он, когда член магистрата выговорился. — Человек твой сказывает, будто люди русские суть – звери лесные и ни к какому обучению не способны. Спорить с ним не буду, ибо и обсуждать такое – умаление чести царства нашего! Но позволь представить тебе, одного из сих отроков. Поговори с ним, да и реши сама, правду ли тебе говорят.

Повинуясь его кивку, в зал приёмов ввели давешнего студента. Молодой человек очень стеснялся, однако же, старался держаться с достоинством.

— Многая лета, государыне и царевичу, — робко сказал он по-русски, сжимая в кулаке шапку.

— Вот видите, — не удержался Рауке. — Он даже не говорит по-нашему!

— Скажите, как ваше имя? — ласково спросила Катарина, проигнорировав выпад.

— Сергей Родионов я, матушка, из рязанских боярских детей!

— Что это значит?

— Он из рыцарского сословия, — пояснил фон Гершов.