52 Гц (СИ)

Потом они наконец расселись. Майкл обмахивался программкой, хотя в зале было прохладно. У него тряслись руки и холодели пальцы. Он попытался уткнуться в телефон, но телефон не помог. Он твердил себе, что должен взять себя в руки — но не получалось. Джеймс сидел через пару кресел от него, Майкл безумно жалел, что нельзя сейчас взять его за руку, сжать своей, повлажневшей от нервов. Когда погас свет, на экране начали вспыхивать логотипы кинокомпаний, участвовавших в съемках. Майкл сцепил зубы, глядя на экран.

Темнота. Сизый порт сквозь угольный дым, гудок парохода. Люди на причалах, носильщики, перекинутые на берег сходни… Ирландия, Корк, 1846 год — субтитры. Он увидел Питера — нет, Терренса — который пробегал сосредоточенно-недовольным взглядом по головам толпы. Увидел сапоги, заляпанные каплями грязи после верховой поездки. Камера поползла вверх по ногам — и он понял, что сейчас увидит себя. Или Эрика, но куда вероятнее — себя. Его захлестнула паника.

Он торопливо покинул свое место, выбрался в боковой проход у стены, путаясь в чужих ногах, наступая на них, извиняясь — юркнул за занавес, прикрывающий двери. Толкнул тяжелую створку, вывалился в коридор. Отдышался, выпрямился. Огляделся, чтобы вспомнить, в какую сторону фойе. Там еще должно было оставаться шампанское, Майкл надеялся, оно поможет ему скоротать время. Но сначала, наверное, ему надо было умыться. Приложить к лицу холодные руки, проверить, на место ли оно, не разъехалось ли, как неровно составленная башня из кубиков.

Из зала следом за ним выскочил Джеймс, тревожно окликнул:

— Майкл! Что случилось?

Тот повернулся с видом обреченного.

— Я не могу, — признался он. — Я не могу на это смотреть, это слишком… не знаю. Мне надо что-нибудь выпить.

Он толкнул плечом дверь мужского туалета, шагнул к раковинам. Включил холодную воду, зачерпнул ладонями, окунулся в нее. Пальцы ощутимо тряслись. Он набрал еще воды, выпил из горстей. Джеймс оказался рядом, положил ему руку на спину.

— Майкл. С тобой все хорошо?..

Тот помотал головой, разбрызгивая капли с волос. Выпрямился, отчаянно посмотрел на Джеймса, моргая мокрыми ресницами.

— Нет.

Джеймс смотрел на него с беспокойством. Майкл шагнул к нему, сгреб в объятия, ссутулился, уткнувшись холодным мокрым лицом ему в шею. Джеймс ласково обнял его в ответ, погладил по спине.

— Ты знаешь, я никогда ничего своего не смотрел, — вполголоса признался Майкл вороту его рубашки. — И сейчас не могу. Без тебя, когда не держу тебя за руку… ничего не вижу.

Джеймс успокаивающе гладил его по затылку, прижавшись щекой к щеке. Майклу казалось, еще немного — и его начнет бить дрожь, как при ознобе, до стука зубов.

— Я тоже немного волнуюсь, — тихим шепотом сказал Джеймс. — Думаю, это нормально. Моя первая экранизация все-таки.

Майкл распрямился, посмотрел в глаза.

— Тебе не обязательно со мной возиться — иди, смотри, — попросил он. — Потом расскажешь.

— Нет, — мягко и уверенно сказал Джеймс, отвечая прямым взглядом. Глаза у него сейчас казались особенно глубокими. — Я посмотрю вместе с тобой. Как-нибудь потом.

— Ладно, — вздохнул Майкл. Сил, чтобы спорить, у него не было. — Питера спрошу. У него нет столько мусора в голове. Отзывы почитаю.

— Это не мусор, — сказал Джеймс, смахивая пальцами что-то невидимое у него со лба. — Когда ты вложил столько сил, бояться увидеть результат — это естественно.

Майкл уткнулся головой ему в плечо, постоял так, держа Джеймса в руках и слушая тонкий свежий одеколон с его шеи. Потом выпрямился.

— Тут недалеко есть паб, — сказал он. — Посидим там?

— Посидим, — отозвался Джеймс.

В пабе было немноголюдно. Майкл взял им по Гиннессу, они устроились подальше от входа. Густой вкус темного пива показался Майклу неприятно сладким. Он вздохнул, отодвинул стакан.

— Не понимаю, почему со мной так, — обреченно сказал он. — Я же так хотел увидеть, что получилось. Чувствую себя, будто сбежал с собственной вечеринки. Просто не могу видеть себя на экране. Мне все время кажется, что это какая-то подстава. Что я попал сюда по ошибке. По-моему, я превращаюсь, знаешь, в капризную звезду с заебами. Такого никогда не бывает, когда я на площадке. Когда я работаю — я знаю, что я на своем месте. А в зрительном зале… просто не могу.

Джеймс смотрел на него, подперев щеку ладонью.

— Как мы здесь оказались? — спросил Майкл. — Ты женат. На афишах мое лицо. Мне все время кажется, что это какой-то сон. Что не может такого быть, чтобы все так сложилось.

Джеймс протянул руку, погладил его по ладони. У него на пальце мягко сидело неширокое золотое кольцо. Майкл смотрел на него, будто оно его гипнотизировало.

— У тебя получилось, — просто сказал Джеймс. — Все, о чем ты мне рассказывал — ты сумел. Покорил Голливуд. Стал знаменитостью.

— И остался без тебя.

Джеймс вздохнул, погладил его по пальцам. Потом подцепил мизинцем, перевернул. Майкл вздрогнул, отдернул руку. Но не убрал — накрыл ладонь Джеймса своей. У него сейчас было все, что он хотел бы ему предложить. Все, к чему он стремился. Но для самого Джеймса места в его жизни не было.