60 дней по пятидесятой параллели

Проектируется несколько гидроузлов и ниже по Иртышу: у Шульбы, у Сергеевки, у Павлодара. Под угрозой затопления почти все иртышские луга. А ведь эти потери можно уменьшить: вовремя оградить дамбами самые ценные пойменные угодья Иртыша и обводнять их из водохранилища; с лихвой компенсировать потери от затопления многих участков поймы: Шульбинская плотина образует большое водохранилище, а благоприятные условия рельефа позволяют самотеком пустить воду из Шульбинского моря в левобережные и правобережные прииртышские степи и оросить плодородные земли. Не нужно скупиться и с обводнением луговых угодий водами первой очереди канала Иртыш — Караганда.

— Нельзя, — восклицает инженер, — одной рукой строить, другой разрушать!

Невольно вспоминаем профессора астрономии, оставшегося на далеком Тургае. Ведь прав был старик: разве можно отбирать воду из Иртыша и гнать ее насосами от Омска на Кустанай, когда она так нужна здесь, на месте, в прииртышских степях…

КАСМАЛА

Хмуро, холодно, неуютно. Только что отмылись на берегу Иртыша. Вода в реке холоднющая, осенняя. Настроение неважное. Совещаемся что делать.

Телеграммы о продлении отпуска нашему механику нет. До Барнаула остается шестьсот километров неизвестного пути, каждую минуту могут полить осенние дожди, размыть дороги. А ехать к Барнаулу необходимо — там намечен финиш нашего похода.

Вчера в мастерской таксомоторного парка ремонтники просмотрели каждый винтик машины, сменили амортизаторы, выправили буфер, смазали все узлы. После ремонта и купания на Иртыше машина блестит как новенькая.

Уговариваем Федорыча ехать с нами на Барнаул. В сутки мы проходим двести-триста километров, и, если все будет благополучно, достигнем Барнаула через три дня. Механик задумывается. Если пойдут дожди — дни растянутся в недели. Но и уезжать до финиша ему не хочется, путешествие увлекло его.

— Ладно, поехали.

Все у нас готово к последнему этапу. «Москвич» в исправности, продовольствие закуплено, канистры залиты горючим. Выходим на парапет набережной — прощаемся с Иртышом. Потом подъезжаем на всякий случай к почтамту. Художник уходит справиться о корреспонденции и вдруг выбегает, машет телеграммой.

— Пляши, Федорыч!

Высыпаем из машины. Командировка механику продлена на две недели.

Времени теперь хватит ему и на обратный проезд по железной дороге от Барнаула до Саратова. Отлегло у всех от сердца, повеселели. Да и погода улучшилась. Хоть и пасмурно, по-прежнему низко ползут слоистые облака, но светлее как-то стало, не пахнет дождем…

Минуем окраины Павлодара. Так вот где строится новый город! К северо-востоку от старых окраин вырастают кварталы пятиэтажных домов рабочих «Павлодармаш», на юго-востоке раскинулся город строителей алюминиевого завода. Попадаем на ровную, прямую, как стрела, дорогу. Она идет на восток вдоль железнодорожного полотна, к границе Казахстана и Сибири. Часа два, не останавливаясь, мчимся по этой дороге, словно спасаясь от преследования.

В три часа дня запыленная машина останавливается у столба с дощечкой-указателем. Из машины выскакивают путешественники, обгоревшие, обветренные, в запыленных путевых одеждах. Схватившись за руки, они пускаются в пляс вокруг пограничного столба. Задние колеса «Москвича» стоят на земле Казахстана, передние на сибирской земле. От пограничного знака на восток уходят красочные степи Алтайского края. Устремляемся вперед. Дорога ровная, гладкая. Давно мечтали увидеть далекие алтайские степи, и теперь они перед нами — одетые покрывалом зреющих хлебов, с пышными травами по обочинам дорог. Здесь хлеба созрели, видно, суше климат у подножия Алтайских гор.

Какие-то башни поднимаются на горизонте. Не то элеваторы, не то водокачки. Но почему их так много?

— Да это же многоэтажные дома!

Странно видеть их в ровной степи, среди пшеничных полей. Машина примчала нас в Кулунду — центр уже давно освоенной Кулундинской целины. Останавливаемся пообедать в просторной чистой столовой. Раскладываем на столе карту, промеряем курвиметром, сколько до Барнаула осталось.

— Триста девяносто километров! Рукой подать…

Кулундинская степь охватывает междуречье двух крупнейших рек Сибири — Оби и Иртыша, сливаясь на севере с Барабинской степью, на юге — с предгорьями Алтая.

В конце XIX века Обь-Иртышское междуречье покрывали нетронутые ковыльно-типчаковые и ковыльно-разнотравные степи. Плодородные черноземные и темно-каштановые почвы привлекли сюда русских переселенцев. Дикое поле стало уступать человеку. Но широкое планомерное освоение Кулундинских степей началось после Октябрьской революции. Крупные колхозы и совхозы за годы пятилеток, в особенности в первые годы освоения целинных и залежных земель, распахали почти все Обь-Иртышское междуречье. Кулунда стала житницей Западной Сибири.

Главное богатство Кулунды — яровая пшеница. «Сильные» и «твердые» ее сорта дают в здешней солнечной степи ценнейшее зерно. Развито на Кулунде мясо-молочное животноводство и тонкорунное овцеводство…