619250

Осип нажимал кнопки на принесенном из дому ноутбуке, монтируя

ранее записанный видеоматериал.

43

Зачем он снимал эти кадры? Зачем ходил с фотоаппаратом и

видеокамерой на безлюдный пляж, к Стелле домой и с ней по всему Нью-

Йорку? Что он намеревался делать с этими роликами? Нельзя же такую, по

сути, видео-чепуху представлять на фестиваль. Даже предложить это

солидной фирме по интертейменту – тоже вряд ли. Кому нужны эти пусть

мастерски отснятые и смонтированные сцены с красивой, полной шарма, но

совершенно безвестной женщиной?

В качестве самооправдания и хоть какого-то рационального

объяснения, Осип приводил следующие доводы: «Это мой творческий

брейк. Я ведь не дробильно-выгребная машина, чтобы постоянно творить.

Нужна пауза. «Призраки Бруклин Хайтс» стоили мне слишком дорого, я

едва не тронулся рассудком, когда однажды на набережной умолял какую-то

пару дать мне автограф, приняв их за Артура Миллера и Мэрилин Монро...

Хорошо, что рядом был Ник, молодчага Ник, при всех своих сумасшедших

перевоплощениях и лицедействе ни на миг не терявший чувства

реальности. Что же касается Стеллы, то... флирт – обычное явление в

артистической среде. Но запретную черту переходить вовсе не

обязательно».

А Стелла была потрясающе телегенична! Все ее мелкие внешние

диспропорции, которые мог бы разглядеть только взыскательный эстет,

скажем, широковатые бедра или слабо очерченный рисунок губ, на экране

приобретали силу достоинств.

В жизни, стоя рядом с Осипом и прикуривая сигарету, Стелла казалась

обычной женщиной, даже несколько вульгарной, каковой, по сути, и

являлась. На экране же эта вульгарность совершенно исчезала. На экране

появлялась не баба, вышедшая из стриптиз-клуба, а дама, полная страстной

истомы, с оттенком трагического надлома.

44

Нужно отдать должное не только экрану и техническим свойствам

объективов, кстати, жутко дорогим, одни только широкоугольники и

длиннофокусники обошлись Осипу в его две зарплаты.

Отдадим должное и Стелле, этой злой чародейке. Завидя нацеленный

на нее объектив и напряженные пальцы Осипа на кнопке, Стелла вмиг

умирала. Буквально. Ее грязная жизнь с мрачным прошлым – воровством,

насилием, наркоманией, арестами – бездыханным трупом падала к ее ногам,

а в объектив входила другая Стелла: чистая и светлая, какой была давным-

давно, в отрочестве и ранней юности, когда мечтала стать артисткой...

Она смотрела по-собачьи, даже лицо ее как-то по-собачьи преданно

вытягивалось вперед, чтобы по малейшему движению хозяина, одному

шевелению его брови уловить то, чего он хочет. «Аппорт! Сидеть! Взять!

Фас!» И Стелла брала. Она брала высоты, которые ей позволяли

врожденные способности актрисы, азарт и внешняя красота при отсутствии

специального образования.

Она быстро изучила Осипа, будто сама нацеливала на него объектив

своей женской интуиции и опыта. Она уже знала, что означают его

полузакрытые во время или после съемки глаза, потягивание носом,

вытянутые дудочкой губы. Когда Осип сильно нервничал, недовольный

отснятым, Стелла подходила к нему и шутя прикладывала к его губам свою

ладошку, мол, помолчи немного, успокойся. Это одно движение вызывало у

него прилив нежности и сильного желания.

Очень быстро, однако, Осипа так закружило и понесло, что он уже

мысленно согласился с тем, что переспит со Стеллой. Разумеется, она легко

ему отдастся, считал он, тем более, что была с ним крайне раскованна и

казалась абсолютно доступной. Да, супружеская верность будет нарушена.

Но в никакие серьезные, глубокие отношения с ней он вступать не станет.

Только флирт, съемки и секс. Это никак не отразится ни на его семейной

жизни, ни на его творчестве.

45

...Он обнимал ее, кладя руки ей на талию, пытался прижать к себе,

упираясь набухающим в брюках членом к ее бедрам в юбке или, в

зависимости от сцены, в трусиках. Но почему-то всякий раз Стелла

выскальзывала из его рук, как та змейка, оставляя ему сброшенной чешуей

неудовлетворенное желание. И флирт, и съемки продолжались,

переплетаясь, спутываясь узлами, и снова развязываясь, с обидами Осипа, с

нотками злости в его голосе, с минутами сердитого молчания.

Сначала он снимал ее в Sea Gate, на безлюдном вечернем пляже. Вот –

Стелла в мелкой воде, в бикини, плещется, как русалка, – обычная

рекламная заставка TV подписываться на порноканал. А вот – Стелла на

спасательной вышке: в оранжевом жилете спасателя, топлес, со свистком и

в шляпе – ну, это на обложку журнала «Максим» или «Спорт Иллюстратор».

А вот уже и что-то поинтересней: Бруклинский ботанический сад,

цветение роз и орхидей. Стелла в светлом сарафане. Пунцовые и черные

розы тучно свисают с арочных декоративных входов, как в светлом замке.

Повсюду стреляют струйки фонтанов, и Стелла, цветочной феей, летит по

анфиладе роз...