6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

Взглянув в его почерневшее и почти до неузнаваемости искаженное болью и бешенством лицо с глазами, напоминающими две черные бездны, полыхающие яростным огнем, и нервно вздрагивающими, побелевшими крыльями носа, Шанталь ощутила себя загнанной в угол маленькой беспомощной мышкой в лапах обезумевшего от голода гигантского кота и впервые за все время этого странного разговора действительно испугалась. Его безумие было почти осязаемо. Казалось, еще мгновение, еще одно слово – и он перешагнет ту последнюю черту, отделяющую человека от зверя. И наступит конец. И она боялась даже думать о том, каким будет этот конец.

- Господи, вы сошли с ума, – умоляюще прошептала девушка, с трудом удерживая наворачивающиеся на глаза слезы. – Вы не знаете, не понимаете…

- О, нет, моя милая. Теперь я все понимаю. Жаль только, что, в отличие от де Сан-Сира и Блэкбурна, я не сразу раскусил тебя.

- Де Сан-Сир?!! – это имя пробудило в ней прежний гнев. – Не смейте говорить мне об этом подлеце! Вы ничего не знаете!

- За что вы так злитесь на него? – ядовито усмехнулся Альберт, сверля ее пристальным изучающим взглядом, словно удав кролика. – За то, что он раскусил вашу игру? За то, что показал всему свету ваше истинное лицо? Не стоит. Он ведь был не первым. Газеты писали и о других. Только я не запомнил их имен. Их было слишком много. Так почему вы злитесь на беднягу де Сан-Сира? Может быть, потому что он не женился на тебе? А ты думала, что он такой дурак, что женится на шлюхе, на которой клейма ставить негде? – Шанталь никогда не думала, что может быть так больно. Что на свете вообще существует такая боль. Слова Альберта врезались в ее сердце, подобно ударам кнута, безжалостно раздирая его на части и оставляя после себя лишь ошметки, истекающие кровью. Она даже не пыталась вырваться или возражать, понимая, что он попросту не услышит ее. Сейчас он не слышал никого, кроме своей собственной боли и разочарования. А потому она просто стояла перед ним, подчиняясь силе его рук, то и дело встряхивающих ее, словно куклу, и не делая попытки освободиться. – Нет, милая, – между тем продолжал Альберт свой обличительный монолог. – На таких, как ты, не женятся. Им платят и ими пользуются. Это всё, чего заслуживают такие, как ты. И сегодня плачу я. Сегодня ты принадлежишь мне.

Отпустив ее плечи, он схватил ее за запястье и направился к двери, таща ее за собой.

- Куда вы тащите меня? – девушка сделала еще одну безнадежную попытку вырваться. – Отпустите немедленно!

- Ты поедешь со мной, – не оборачиваясь, жестко отрезал Альберт, продолжая тащить упирающуюся девушку к двери. – Я же сказал: сегодня ты принадлежишь мне. Я долго был дураком и выставлял себя на посмешище ради тебя. Полагаю, я заслужил награду и намерен ее получить. Сегодня. Сейчас.

Отчаявшись взывать к его разуму, Шанталь предприняла последнюю попытку.

- Я закричу.

- А как же твое желание избежать сплетен? А впрочем, давай, кричи. Я хочу посмотреть на того, кто осмелиться встать мне поперек дороги.

- Внизу дежурит Дэни, – упрямо заявила Шанталь в слабой надежде все же вразумить разбушевавшегося мужчину. – Он расскажет все месье Полю, и тот поднимет на ноги всю полицию Чикаго!

- Ты имеешь в виду мальчика у двери? – зло усмехнулся Альберт. – Его там нет. Я просил его сходить кое-куда и хорошо заплатил. Его еще долго не будет. Что касается месье Штрассера, то сомневаюсь, что он будет устраивать шумиху. Театру это не выгодно. Это может сильно подмочить репутацию труппы. Кроме того, что он и ты можете сказать полиции? Театральная актриса, имевшая множество романов в Европе, обвиняет богатого человека с безупречной репутацией в… В чем? В похищении? В изнасиловании? И ты думаешь, тебе поверят? Вы лишитесь зрителей и… всё. Конец. Финита ля комедия. Это будет конец всему: вам, вашему успеху и вашей труппе!

Это было больно и жестоко – все то, что он говорил – но самое страшное заключалось в том, что все это было правдой, и Шанталь прекрасно это понимала. Поэтому она смирилась и, перестав сопротивляться, послушно последовала за своим вторым похитителем.

«Что за злосчастный день? Нет, этот мир точно сошел с ума. Господи, помоги мне, я так устала».

- Ой, Элиза, взгляни! Это же твой дядюшка Уильям-Альберт Эндри!

- Я помню, как зовут моего дядюшку, – холодно обронила Элиза, глядя на вышедших из театра Альберта и Шанталь.