813

– А если я окажусь в тюрьме?

– Я вытащу тебя оттуда.

– Это возможно?

– На следующий же день после того, как выйду сам. Нет, я ошибся, тем же вечером… час спустя.

– Стало быть, у вас есть какой-то способ?

– Да, вот уже десять минут, как он у меня есть – и безошибочный. Тебе больше нечего мне сказать?

– Нет.

– Тогда я открываю.

Он потянул дверь и, склонясь перед господином Борели, произнес:

– Господин директор, прошу прощения, не знаю как и…

Он не закончил. Появление директора и трех его людей не оставило ему времени.

Господин Борели побледнел от гнева и возмущения. Вид двух распростертых охранников потряс его.

– Мертвы! – воскликнул он.

– Да нет же, нет, – усмехнулся Люпен. – Взгляните, этот шевелится. Говори, скотина.

– А другой? – не унимался господин Борели, бросаясь к старшему охраннику.

– Всего лишь заснул, господин директор. Он очень устал, поэтому я предоставил ему несколько минут отдыха. Я ходатайствую за него. Я был бы очень огорчен, если бы этот человек…

– Довольно шуток, – резко произнес господин Борели и обратился к охранникам: – Пусть его доставят обратно в камеру… пока. Что же касается этого посетителя…

Больше Люпен ничего не узнал о намерениях господина Борели в отношении старого Стейнвега. Но для него это был совершенно незначительный вопрос. Он уносил в свое одиночество проблемы, исполненные гораздо более значимого интереса, чем судьба старика. Он обладал секретом господина Кессельбаха!

Грандиозная комбинация Люпена

I

К величайшему удивлению Люпена, карцер ему не грозил. Несколько часов спустя господин Борели самолично пришел сообщить арестанту, что считает это наказание бесполезным.

– Не только бесполезным, господин директор, но и опасным, – возразил Люпен, – опасным, неуместным и подстрекательским.

– И в чем же это проявилось бы? – спросил господин Борели, которого его постоялец определенно беспокоил все больше и больше.

– А вот в чем, господин директор. Вы сейчас прибыли из префектуры полиции, где рассказали кому следует о мятеже заключенного Люпена и показали разрешение на свидание, выданное господину Стрипани. Ваше оправдание было весьма простым, поскольку когда господин Стрипани представил вам разрешение, вы предусмотрительно позвонили в префектуру и выразили свое удивление, а в префектуре вам ответили, что разрешение вполне законное.

– Ах, вы в курсе…

– Конечно, в курсе, ведь по телефону в префектуре вам ответил один из моих друзей. И сразу же по вашей просьбе началось немедленное расследование, порученное уполномоченному лицу, и это уполномоченное лицо обнаружило, что выданное разрешение не что иное, как фальшивка, подготовленная… сейчас как раз ищут, кем… И будьте покойны, ничего не найдут…

В знак протеста господин Борели улыбнулся.

– Итак, – продолжал Люпен, – допрашивают моего друга Стрипани, для которого не составило ни малейшей трудности назвать свое настоящее имя – Стейнвег! Как такое возможно? Выходит, что заключенному Люпену удалось провести кого-то в тюрьму Санте и проговорить с этим человеком целый час! Какой скандал! Не лучше ли замять его, не так ли? Господина Стейнвега отпускают, а господина Борели, снабженного всеми необходимыми полномочиями, направляют в качестве посла к заключенному Люпену, чтобы купить его молчание. Это правда, господин директор?

– Абсолютная правда! – согласился господин Борели, решив обратить все в шутку, дабы скрыть свое смущение. – Можно подумать, что у вас провидческий дар. Итак, вы принимаете наши условия?

Люпен рассмеялся:

– То есть соглашаюсь ли я на вашу просьбу? Да, господин директор, успокойте господ из префектуры. Я буду молчать. В конце концов, у меня много побед в активе, и я могу оказать вам милость своим молчанием. Я не дам никаких сообщений в прессу… по крайней мере, по этому поводу.

Это означало сохранить за собой свободу делать таковые по другим поводам. Действительно, вся деятельность Люпена сводилась к этой двойной цели: переписываться со своими друзьями и через них вести одну из тех кампаний в прессе, которыми он отличался.

Впрочем, с момента своего ареста Люпен отдал необходимые распоряжения двум Дудвилям и полагал, что приготовления близятся к завершению.

Ежедневно он добросовестно занимался изготовлением конвертов, необходимые материалы для которых ему каждое утро приносили в пронумерованных пакетах, и каждый вечер уносили готовые конверты, сложенные и смазанные клеем.

А поскольку распределение пронумерованных пакетов между заключенными, избравшими такого рода работу, всегда производилось одинаковым образом, то пакет, предназначавшийся Люпену, неизбежно каждый день должен был носить один и тот же порядковый номер.

При проверке подсчет оказывался верным. Оставалось лишь подкупить одного из служащих частного предприятия, которому были доверены поставка и отправка конвертов.

Это не составило особого труда.

Уверенный в успехе, Люпен, стало быть, спокойно дожидался, когда на верхнем листке в пакете появится условленный с его друзьями знак.