813

– Его имя?

– Я не знаю. О нем никогда не говорили. Это приносило несчастье.

– Он одет в черное, не так ли?

– Да, в черное. Он маленький и худенький… светловолосый.

– И он убивает, правда?

– Да, убивает… Ему убить все равно что другому украсть кусок хлеба.

Голос его дрожал.

– Помолчим, – взмолился он, – о нем не надо упоминать… Говорю же вам… это приносит несчастье.

Люпен умолк, невольно поддавшись тревоге этого человека.

Он долго пребывал в задумчивости, потом встал и сказал метрдотелю:

– Держи, вот твои деньги, но если хочешь жить спокойно, прояви благоразумие и никому ни слова о нашей встрече.

Он вышел из ресторана вместе с Дудвилем и до Порт-Сен-Дени не проронил ни слова, озабоченный тем, что узнал.

Наконец он схватил за руку своего спутника и произнес:

– Слушай внимательно, Дудвиль. Ты отправишься на Северный вокзал и придешь как раз вовремя, чтобы успеть на люксембургский экспресс. Поедешь в Вельденц, столицу великого герцогства Дё-Пон-Вельденц. В ратуше ты легко получишь свидетельство о рождении шевалье де Мальреша и сведения о его семье. Послезавтра, в субботу, вернешься.

– Я должен предупредить Уголовную полицию?

– Это я беру на себя. Я скажу им, что ты болен. А-а, еще одно слово! Встретимся в полдень на дороге Револьт, в маленьком ресторане «Бюффало». Оденься рабочим.

На следующий день Люпен – в рабочей блузе и с фуражкой на голове – направился в Нёйи и начал свое расследование в доме номер 3 на дороге Револьт. Ворота вели в первый двор, а дальше – настоящий поселок, целый ряд крытых проходов и мастерских, где копошилось множество ремесленников, женщин и детей. За пару минут Люпен добился расположения консьержки, с которой проговорил около часа на самые разные темы. В течение этого часа он увидел, как мимо один за другим прошли три персонажа, чьи повадки его поразили.

«Это то, что нужно, – подумал он, – дичь, которая сильно пахнет… запах не обманывает… Вид добропорядочных людей, черт возьми! Но глаз хищного зверя, который знает, что враг повсюду и что за каждым кустом, за каждым деревом может скрываться засада».

Во второй половине дня и утром в субботу Люпен продолжал расследование и вскоре обрел уверенность, что все семеро сообщников Альтенхайма проживают в этих зданиях. Четверо из них открыто занимались профессией «торговцев одеждой». Двое других продавали газеты, седьмой говорил, что он старьевщик, впрочем, его так и называли.

Они ходили друг за другом, не подавая вида, что знакомы. Однако вечером Люпен установил, что они собираются в своего рода сарае, расположенном в глубине последнего из дворов. Там Старьевщик хранил свои товары – старые железки, сломанные жаровни, ржавые печные трубы… и к тому же наверняка большую часть краденых предметов.

– Ладно, – сказал он себе, – дело продвигается. У своего кузена из Германии я просил месяц, но думаю, хватит и двух недель. И особое удовольствие доставляет мне то, что операция начнется как раз с тех типов, которые заставили меня нырнуть в Сену. Мой бедный старина Гурель, наконец-то я отомщу за тебя. Пришло время!

В полдень он вошел в ресторан «Бюффало», в маленький низкий зал, куда заглядывали каменщики и кучера, чтобы подкрепиться дежурным блюдом.

Кто-то сел рядом с ним.

– Все в порядке, патрон.

– А-а, это ты, Дудвиль. Тем лучше. Мне не терпится узнать. Ты получил сведения? Свидетельство о рождении? Рассказывай поскорее.

– Так вот. Отец и мать Альтенхайма умерли за границей.

– Дальше.

– Они оставили троих детей.

– Троих?

– Да, старшему сегодня было бы тридцать. Его звали Рауль де Мальреш.

– Это наш человек, Альтенхайм. Дальше?

– Самым младшим ребенком была девочка, Изильда. В регистрационной книге свежими чернилами помечено «Умерла».

– Изильда… Изильда, – повторил Люпен. – Я так и думал, Изильда была сестрой Альтенхайма… Я заметил знакомое мне выражение лица… Вот что их связывало… Но третий ребенок, вернее, второй?

– Сын. Ему было бы сейчас двадцать шесть лет.

– Его имя?

– Луи де Мальреш.

Люпен вздрогнул.

– Так и есть! Луи де Мальреш… Инициалы «Л. М.». Ужасная, пугающая подпись… Убийцу зовут Луи де Мальреш… Это брат Альтенхайма и брат Изильды. Он убил и того и другую, опасаясь их разоблачений…

Долгое время Люпен мрачно молчал, наверняка одержимый таинственным существом.

– Чего было опасаться своей сестры Изильды? – возразил Дудвиль. – Мне сказали, она была безумной.

– Да, безумной, но способной вспомнить некоторые подробности своего детства. Она узнала брата, вместе с которым выросла… И это воспоминание стоило ей жизни. – И Люпен добавил: – Безумная! Да все эти люди безумны… Мать безумна… Отец алкоголик… Альтенхайм просто скотина… Изильда – бедная помешанная… А что касается того, убийцы, то это чудовище, слабоумный маньяк…

– Вы считаете, слабоумный, патрон?

– Ну конечно, слабоумный! С проблесками гениальности, хитростью и интуицией демона, но тронутый, сумасшедший, как все семейство де Мальреш. Убивают лишь безумные, особенно безумные вроде этого. Ведь в конце-то концов…

Он вдруг умолк, и Дудвиля поразило выражение его исказившегося лица.

– В чем дело, патрон?

– Посмотри.

III