9 жизней

– Раз ты у нас новенький, то расскажу. Полгода назад рядом с каменоломней обнаружили золотоносную жилу. С тех пор половина людей работает там, а половина здесь. Меняемся через день.

– А нормы разделили? – спросил молодой.

– Как бы не так, – со злостью сплюнул на пол Грухин. – Людей теперь в два раза меньше, а норма добычи камня осталась прежней.

– Как же это? – удивился молодой. – О чём они в Петербурге думают? За полгода можно было сто раз пересмотреть их, определить нормы добычи золота и уменьшить нормы добычи камня.

– Больно уж ты умный, – усмехнулся Грухин. – Студент, что ли?

– Да, студент. Теперь бывший.

– А за что тебя на каторгу сослали? Твой отец, случайно, не декабристом был? – спросил Грухин, и засмеялся над своей же шуткой, но студент промолчал.

Николай с интересом прислушивался к их разговору. Получается, что они находились в России, во времена, не очень далеко ушедшие от восстания Декабристов. А Грухин между тем продолжил, только уже тише:

– Я думаю, что в Петербурге про золото вообще не знают.

– Да как такое возможно? – удивился студент.

– Выходит, что возможно. Норму по добыче камня выполняем, и вопросов никаких не возникает.

– А куда же золото идёт?

– Уверен, что Еремеев его себе забирает. Это начальник нашего лагеря. Ну и с надзирателями делится естественно. А что, всем хорошо, никто не жалуется.

– Всем хорошо, кроме каторжан, – усмехнулся студент.

– И нам хорошо, – возразил Грухин. – Конечно, вкалывать приходится гораздо больше, зато на поселении отдохнём.

– Я вроде слышал, что в Сибири на поселении тоже непросто, – сказал студент. – Как здесь отдохнёшь? И дома надо строить, и еду самим добывать.

– А вот у нас как раз всё по-другому устроено, – ответил Грухин. – И всё это благодаря золоту. Еремеев всем обещал особые условия на поселении, если хорошо будем работать. Да я и с одним надсмотрщиком говорил, так он подтвердил. Обычно как происходит? Выходишь на поселение, нужно построить себе какое-то жильё, обустроить быт, самому позаботиться о пропитании.

– Ну, да, я об этом и говорю, – кивнул студент. – А разве здесь иначе?

– Иначе. Ради золота начальник постарался создать нам все условия. Там тебя сразу в новый дом подселяют, и еды завались постоянно, не надо думать об этом. Но самое главное – вокруг есть несколько деревень, и там полно одиноких женщин, можно жениться, создать семью. Одним словом, живи – не хочу!

– Тихо, – произнёс Николай, увидев приближающегося надсмотрщика, и они продолжили работу.

Ещё несколько часов они работали, не покладая рук, и очень устали. Когда снова выдалась возможность поговорить, Грухин, видя, что студент валится с ног от усталости, сказал:

– Здесь нужно быть стойким и сильным. Я тоже пришёл сюда неопытным, неокрепшим юношей, но за эти пять лет сильно изменился. Слава богу, сегодня мой последний день, и я отправляюсь на поселение.

– Сегодня? – искренне обрадовался студент. – Поздравляю!

– Спасибо. Ты держись, и твоя очередь придёт. А на поселении настоящая житуха начнётся.

Грухин показал рукой на Николая:

– А Панкратов через неделю на поселение собирается. Постараюсь всё подготовить, чтобы мы жили в соседних домах. Мы же с ним почти одновременно сюда попали, и все эти годы поддерживали друг друга.

Николай улыбнулся, а сам подумал: «Супер! А то на этой каменоломне и загнуться можно».

– А когда вечером? После работы в шахте повезут? – спросил Николай.

– Ты чего, Панкратов, как будто в первый раз, – усмехнулся Грухин. – Ну, какое повезут? Здесь до поселения всего минут сорок топать.

На этом их разговор был прерван, так как снова появился надзиратель. В оставшееся до вечера время возможность поговорить больше не представилась.

Глава 41

Срок пребывания Грухина на каторге закончился сразу же после ужина. Остальных каторжан ещё не загнали в бараки, и все вышли проводить его. Вышел проводить его и начальник лагеря Еремеев. Это был высокий, полный мужчина, с довольной, сытой физиономией и наглыми глазами. Николаю он совсем не понравился.

Похоже, что на поселение из всего лагеря сегодня уходил один только Грухин. Николай почему-то думал, что он пойдёт без сопровождения, но увидел, что его собрались сопроводить Бульдог и ещё один надзиратель. Что ж, наверное, это было правильно. Ведь Грухин ещё числился заключённым, хоть и переведённым на поселение, и нужно было соблюсти инструкции.

Еремеев сделал шаг вперёд и сказал:

– Каторжане! Сегодня один из Вас переходит на поселение. Вы все знаете, какая жизнь вас там ждёт. И, чем лучше вы будете работать, тем лучше вы будете жить на поселении. Всё зависит только от вас!

Он развернулся и ушёл к себе, а Николая и остальных отогнали подальше от ворот. Затем их открыли, Грухин помахал на прощание рукой, крикнув, что будет всех ждать, и ушёл в сопровождении Бульдога и ещё одного надзирателя. Как только ворота закрылись, остальных каторжан тоже разместили по баракам.