900 дней. Блокада Ленинграда

Генерал-полковник Л.П. Кирпонос, командующий Киевским военным округом, приказал некоторым своим войскам занять секторы еще недостроенных пограничных укреплений. Едва начали перемещение, как поступил категорический приказ от начальника штаба генерала Жукова из Москвы: «Как сообщил начальник пограничных войск НКВД, начальнику укрепленного района приказано занять передовые позиции. Подобные действия могут быстро спровоцировать немцев на вооруженное столкновение с серьезными последствиями. Приказываю немедленно отвести войска на прежние позиции и сообщить, кто своевольно отдал приказ о подобном размещении войск». Есть сведения, что это вмешательство произошло по личному указанию руководителя НКВД Берии.

А ведь, в сущности, в округе, где был командующим Кирпонос, немало делалось для подготовки к возможной войне. С самой зимы Баграмян работал над планами противостояния любой угрозе на западной границе. В начале февраля один из вариантов плана был одобрен и отправлен в Москву в Генеральный штаб. Но последовали отсрочки, переделки. Лишь 10 мая Кремль утвердил план.

В то же время 5 мая в пограничный округ пришли новые указания о размещении оборонительных войск, предусматривалась концентрация крупных резервов, особенно танков, глубоко в тылу района обороны. Командование Киевского военного округа получило указание готовиться к приему крупного подкрепления с Кавказа, в том числе 34-го пехотного корпуса из пяти дивизий под командованием генерал-лейтенанта М.А. Рейтера и трех дивизий 25-го корпуса. Эта группа войск была преобразована в 19-ю армию во главе с командующим И.С. Коневым. Чуть позже в округ сообщили о предстоящем прибытии 16-й армии Забайкальского округа под командованием генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина. Был указан срок прибытия – между 15 июня и 10 июля[39]. Верил ли Сталин по-прежнему, что Германия не собирается нападать? Или что Германия готовится к нападению, но он сможет перехитрить Гитлера?

13 или 14 июня адмирал Кузнецов ездил в Кремль и в последний раз перед войной видел Сталина. Он представил донесения разведки всех флотов, сообщил о предстоящих маневрах на Черноморском флоте и о том, что немцы, имея в виду конкретные цели, прекратили работы в Ленинграде, оставив крейсер «Лютцов» недостроенным. Он передал Сталину сведения о количестве германских кораблей в советских портах и диаграмму, составленную его начальником Главного штаба, из которой явствовало, как резко упало их число. И он чувствовал: диаграмма наглядно свидетельствует о подготовке немцев к войне, о том, как мало остается времени. Не отдать ли приказ советским кораблям избегать захода в немецкие территориальные воды? Он хотел посоветоваться со Сталиным. «Я почувствовал, что мое дальнейшее присутствие явно нежелательно», – вспоминал потом Кузнецов. Он ушел из кабинета Сталина, даже не решившись затронуть вопрос о подготовке флотов к боям. Никогда никаких подтверждений потом не было, что его доклад вообще имел какое-нибудь значение.

В этот день Сталин одобрил публикацию заявления ТАСС, где подразумевалось, что слухи о войне – происки англичан.

Кузнецов понимал: исключительное недоверие к англичанам (и чуть меньшее – к американцам) затмевало для Сталина обоснованность разведданных. Что бы ни исходило от Черчилля или англичан, полагал Сталин, все рассчитано на то, чтобы втянуть его в войну. И когда посол Майский прислал из Лондона британскую информацию о дивизиях, которые немцы сосредоточили на советской границе, Сталин эти данные отверг. Его непреклонная позиция не изменилась, когда Майский сообщил 13 июня, что в случае немецкого нападения англичане готовы направить немедленно военную миссию в Москву, и когда Майский 18 июня докладывал, что, по словам Криппса, нападение неизбежно, что у немцев на советской границе 147 дивизий.

Ирония судьбы: Рихард Зорге передал из Токио свое последнее предвоенное донесение именно в тот день, когда прочел в японских газетах заявление ТАСС от 13 июня. 12 июня Зорге получил из Москвы сообщение, где выражалось сомнение в обоснованности его прежних донесений о подготовке немцев к нападению. Он высказал коллегам свое беспокойство. Неужели Сталин сомневается в его информации? И продиктовал новую телеграмму, в которой говорилось: «Я повторяю: на рассвете 22 июня 1941 года 9 армий из 150 дивизий широким фронтом начнут наступление». Донесение было подписано его обычным кодовым именем – «Рамзай»[40].